Верни мою дочь - Роза Ветрова

в новинку, необычно. Непривычно. Но нравится.

— Тебя в платье парить? — насмешливый вопрос Марка заставляет почти подпрыгнуть в предбаннике.

Ну вот опять, Вита! Улетела в своих мыслях. Словно догадываясь, что происходит у меня на душе, Марк перестал усмехаться, лицо его стало серьезным.

— Все хорошо? — он опять задает этот вопрос, пытливо разглядывая мое лицо.

— Да, извини. Я веду себя немного странно. — Я выдавливаю из себя смешок.

Вздох Вольского раздается вместе с шорохом моего платья, когда я раздеваюсь.

— Ничего удивительного, на фоне последних событий. Не переживай, я же сказал, что тебе не о чем беспокоиться. Я все решу.

— Я не переживаю.

Пытаясь выгнать воспоминания о последних сообщениях Артема, я прошмыгнула в баню, быстро улегшись на полке лицом вниз. Когда он вошел, тело мое было напряжено до предела.

— Расслабься, — пробормотал он надо мной.

От его тона, низкого и хриплого, я еще больше занервничала.

Потом он меня хорошенько постегал березовым веником. Разгоряченная кожа гудела и пылала, но в то же время было ощущение, что я превращаюсь в желеобразную субстанцию, настолько эфемерным казалось мое тело.

— Хорошо-то как… — Я даже не поняла произнесла я это вслух или просто подумала.

Перевернув меня на спину, Марк прошелся веником и по другой стороне. Рискнув взглянуть на мужа из-под ресниц, я неожиданно увидела в его глазах злость. Это меня удивило и разочаровало. Несильно хлестнув меня в последний раз, он остановился.

— Хватит. — Бросив веник в таз с кипятком, он направился к выходу. Только сейчас я увидела, что он был обернут в полотенце.

Я вся сгорала от желания, чтобы он до меня дотронулся. Впервые сама жаждала, чтобы он подошел.

— Ты уходишь? — окликнула я его, резко усаживаясь на полке.

Он обернулся, сощурил глаза. Ничего не ответил, молча ждал продолжения, закаменев, словно статуя. Сообразив, что он так и будет гордо стоять истуканом, я плавно соскользнула и направилась к нему. Дотронулась до него, его сердце колотилось под моей ладонью, как ненормальное.

— Жар так на тебя действует или свежий воздух? — Его скупые эмоции почему-то, наоборот, придавали смелости.

— Тебе не нравится? — вкрадчиво спросила я, окончательно потеряв голову.

Вольский молчал, рассматривая меня. Взгляд его особенно долго зацепился на березовом листике, приклеенном к моему животу. Он по-прежнему не шевелился, стоял безмолвной тенью.

Пришлось действовать дальше, опуская руку ниже и ниже, до опасной черты. Казалось, это была не я вовсе. Но этот адреналин в крови мне неожиданно понравился.

— Я… Хочешь, чтобы я уговаривала? — прошептала я.

Еще секунда и я почувствую себя жалко. Но этого не произошло.

Потому что в то же мгновение Вольский притянул меня к себе и наши губы встретились в жарком поцелуе.

Глава 19

Следующие несколько дней в лесу были просто сумасшедшими. Горячий воздух был наполнен желанием, недосказанностью, нашей общей тайной.

Перед Машей мы вели себя как обычно, образцовые родители. Смеялись, шутили, разговаривали на какие-то посторонние темы.

Но стоило ей только уснуть, хоть днем, хоть ночью, как наше с Марком безумие продолжалось. Он брал меня за руку и выводил из избушки, иногда мы даже не доходили до укромных закутков, занимались любовью на крыльце или около здорового дуба.

Никогда в жизни я не испытывала такой дикой первобытной потребности, мучительной жажды. Вся дрожала, словно листок на ветру, стоило ему только подойти. Сама набрасывалась на него, буквально сдирая с него одежду. Окончательно в себе запутавшись, я даже не могла представить что ждет нас в будущем. Со странным смятением я вдруг осознавала, что расставание дастся мне очень тяжело.

В эти дни я словно прозрела, наконец-то осознав какой чувственный, страстный и горячий у меня муж. Все три года я просто мучила нас обоих. Нет, конечно, были у нас страстные ночи и раньше, но теперь… Теперь я открыла свою душу.

В голове была полная каша, я не понимала когда и в конкретно какой момент все так изменилось. Я просто осознала, что Артема все эти дни я вспоминала только по одной причине — он угроза, опасность.

Мы часто плавали на озере. Делая вид, что хочу позагорать, я усердно строчила сообщения Артему, пытаясь его остановить. Все было впустую.

Один раз ночью я встала в туалет, но взяла фонарик и быстро побежала на озеро. Марк спал, я больше не будила его каждую ночью для сопровождения — привыкла. На озере страх вернулся, черный глянец на воде пугал, точно так же, как и дальнее уханье совы, шум листвы и прочие лесные звуки. Из каждого куста мне чудился дикий зверь, нечисть или даже подглядывающий Марк. Паранойя была совсем рядом.

Звонила Артему до тех пор, пока он не соизволил взять трубку. Услышав его сонный голос, я обрадовалась, глупо решив, что смогу все исправить одним звонком.

— Слава Богу, я до тебя дозвонилась! Ты не отвечаешь на сообщения!

— Вита? — удивленный голос Артема. — Ты постоянно вне зоны доступа. Где ты?

— Да так, кое-где, — уклончиво ответила я, внезапно испугавшись говорить ему правду.

Я ведь совсем его не знаю. Этого нового Артема, которого я не видела целых три года. Так по-простецки сразу доверилась, рассказала все, как на духу. И теперь мне страшно, он для меня чужой человек, которого я ошибочно считала самым близким.

— Котенок, все под контролем. Скоро я избавлю тебя от этого тирана. Мы снова будем вместе, — ласково зашептал в трубку Артем.

«Котенок» впервые неприятно резал по ушам. А я снова ощутила себя гадко по отношению к мужу. Что я вообще затеяла?!

— Артем, что ты задумал? Ты ничего не говоришь мне, я не знаю чего ожидать.

— Все под моим контролем, осталось немного.

— Я ничего не хочу! Давай все вернем назад! Я не могу так!

— Вита…

— Моей семье угрожает опасность? — Я ходила туда-сюда по берегу, взволнованно обкусывая губы.

— Что ты, ни в коем случае! — поспешно возразил Артем.

Я засомневалась, подумав о том, что в Марка стреляли.

— По-другому поставлю вопрос: Марку угрожает опасность?

Тишина в трубке колола острием по сердцу.

— Артем, я прошу тебя! — я чуть ли не взахлеб кричала. — Остановись! Я совершила ошибку!

— Ты передумала уходить? — В его голосе я услышала неверие.

— Я… Я не знаю…