Это только цветочки - Марина Серова

Костик накинул ремень «Никона» на плечо и бросился ко мне. В руках у него откуда-то появился маленький перочинный нож, которым он принялся разрезать мои путы. Нож, надо сказать, был не очень-то острым, поэтому быстро освободить меня Костику не удалось. Когда он наконец справился со своим делом, тут же кинулся к машине и занял переднее сиденье. Размяв затекшие запястья, я наклонилась над Рыжим и, обыскав его, нашла свой «ПМ». Опустив его в кобуру, я села за руль своей «девятки», двигатель которой уже работал, и, резко вывернув руль, рванула с места.

— Спасибо, конечно, за помощь, — с нервной улыбочкой поблагодарила я Костика, — но у меня, надо сказать, были несколько иные планы…

— Я тебе помешал? — разочарованно вздохнул он.

— Да нет, что ты! — потрепала я его по плечу свободной рукой. — Ты — молодец, быстро сориентировался! Просто теперь я несколько изменю свой проект.

Он озадаченно посмотрел на меня.

— Какие у тебя планы на сегодня? — с добродушной усмешкой поинтересовалась я.

— А что? — насторожился Костик. — Хочешь меня высадить?

— Нет, хочу только предупредить, что не знаю, когда у меня появится свободное время.

— Это не беда, — беззаботно хмыкнул Костя, — я с тобой.

— Тогда я приглашаю тебя в областную прокуратуру, — лукаво улыбнулась я, — хотя тебе и на этот раз придется подождать меня в машине.

— Нет проблем, — хитро улыбнулся мне в ответ Костик, — боевую готовность сохранять?

— Думаю, в этом не будет нужды, — зевнула я, — в прокуратуре работают люди благонадежные.

Костик уловил мою иронию и многозначительно усмехнулся.

Здание областной прокуратуры радовало глаз торжественной респектабельностью фасада. Хотя я с большим напрягом всегда выносила постные физиономии тех, кто с озабоченным и ответственным видом бегал по ее коридорам. Внизу я доложила дежурному милиционеру, кто я и что хочу, он пронизал меня недоверчивым взглядом и позволил пройти только после того, как связался по моей просьбе с Кожуховым. Тому, видать, стыдно было мне отказывать. Он любезно согласился принять меня. Я легче птицы взлетела на третий этаж и, миновав холл, уснащенный вьющимися растениями и облагороженный кожаным диваном и креслами, постучалась в знакомую дверь. В комнате, куда я вошла, за двумя поставленными друг напротив друга столами трудились те, без кого Кожухову пришлось бы нелегко. Статная дама лет тридцати семи и молодой парень приятной наружности бодро щелкали на машинках, и я в который раз подивилась отсутствию компьютеров в столь престижном и серьезном заведении.

— Здравствуйте, — улыбнулась я, — меня ждет Дмитрий Алексеевич, я только что разговаривала с ним по телефону.

Не успела я договорить, как дверь Димкиного кабинета распахнулась, и оттуда вышел здоровенный дядечка лет сорока в строгом деловом костюме. В руках он держал плотно набитую папку из коричневой кожи. Он скользнул по мне острым взглядом и вышел в коридор. Вслед за ним на пороге появился Димка.

— Таня, — улыбнулся он, — заходи.

Он посторонился, и я вошла в кабинет. Он закрыл дверь и сел на свое рабочее место. Я с удовлетворением отметила про себя появление новенького «Пентиума». Перехватив мой озорной взгляд, Димка сказал так, словно оправдывался:

— Вот, компьютеризуемся. А у тебя что новенького?

— У меня к тебе, Дима, огромная просьба… — изображая легкое замешательство, я кашлянула, — но вначале мне бы хотелось извиниться перед тобой за тот раз…

Я подняла на него невинные глаза, стараясь сообщить взору максимальную степень раскаяния и жалобного надрыва.

— Ну что ты, — махнул рукой Димка.

Надо сказать, что созерцание его в таком внушительных размеров кабинете, окруженного ненавязчивым вниманием подчиненных, чуткой тишиной телефонов, бумагами, папками, шкафами, уставленными «делами» и кодексами, будило во мне тихое ликование: вот он, мой школьный приятель, сидит в этом кресле, руководит столькими людьми… Ну, вы понимаете, весь этот бред, все это наивное тщеславие, которое испытывает человек, проведший детство или юность бок о бок с тем, кто добился таких успехов в карьере!

И сам Димка — в белоснежной рубашке, в хорошего покроя брюках, подтянутый, молодцеватый, с дорогими часами на запястье, добрый и сильный… Я прямо-таки залюбовалась!

— Настроение у меня было паршивое, — с виноватой улыбкой проговорила я, — сам понимаешь: такие неприятности!

Для убедительности я еще горько вздохнула и задумалась, словно заново переживала те досадные минуты.

— Да ладно, чего уж там, — расслабился Димка, — ты говоришь, у тебя ко мне просьба?

Он выжидательно посмотрел на меня. В этом его взгляде я не заметила ничего настороженного, никакого скрытого раздражения или недовольства.

— Мне нужно срочно увидеться с твоим начальником.

— Селивановым? — приподнял Димка брови.

Я кивнула.

— Но… — Димка призадумался.

— Очень надо, иначе я бы не стала донимать тебя просьбами, — я готова была в мольбе сложить руки на груди.

— Но он просто так не принимает. Во-первых, у него для приема граждан есть определенные часы, а во-вторых… — он растерянно посмотрел на меня, — с чего ты взяла, что он захочет с тобой разговаривать?

— Захочет, если ты ему все представишь как надо, — упрямо возразила я, — ну, Димочка, ну, ради нашего школьного прошлого…

— Вечно ты паясничаешь… — снисходительно усмехнулся Димка, — ладно, подожди, схожу на разведку.

Он вышел из кабинета и вскоре появился, озабоченный и немного даже расстроенный. Впрочем, может, мне это показалось…

— Через десять минут он примет тебя. Сначала — ни в какую. Я ему и так, и эдак, мол, моя хорошая знакомая… Даже вкратце обрисовал, что тебя к нам привело, ну… эту твою лесную историю рассказал…

«Что это, Димочка, ты так хлопочешь обо мне? Соблюдаешь приличия, создаешь видимость?»

— Большое тебе спасибо! — возликовала я.

— Как вообще у тебя дела? — благосклонно поинтересовался Димка.

— Курить тут у тебя можно?

Димка молча пододвинул ко мне массивную хрустальную пепельницу.

— Дела мои так себе, — хмыкнула я, доставая из кармана пачку «Кэмела» и зажигалку, — но самое интересное то, что я знаю фамилию того парня, которого расстреляли на поляне…

Я следила за выражением Димкиного лица.

— Вот как? — оживился он.

«Судя по реакции, он знает об этом деле, — мелькнуло у меня в голове, — знает, кому понадобилась смерть Шатрова».

— Старший охотовед Тарасовского района Шатров Вячеслав Николаевич. Тебе это имя ничего не говорит?