Трое за Ларцом - Екатерина Федорова

— Значит, первое и неприятное для нас — это… э-э… просто провести с вами ночь? — быстро переспросил Тимофей. — Вопрос, конечно, интересный… Правда, неприятный или нет, гм… В общем, оставим это без комментариев. Пока без комментариев. А что насчет второго и ужасно приятного для нас дела? Что там нужно такого сделать, отчего нам светит непременное блаженство душ и поблажки на входе в рай? Если не шутите, конечно.

— Требуется убить чудовище, — ласково про-журчал крошка-сальви. — Оно угрожает нам, всему нашему существованию…

— Так им, как я понял, все равно помирать, — с полнейшим равнодушием отозвался садист Леха. — Днем раньше помрут, днем позже. Чем долго помирать от старости, так пусть их лучше местный чудо-юдо сожрет во цвете лет, пока на них посмотреть приятно… Э стой, это не для перевода!

Крошка-сальви что-то обиженно прогудел, но переводить не стал.

— Интересно, — пробормотал Тимофей. — А кто или что может угрожать сигвортам? Таким очаровательным, живучим…

— Кто извечный враг маленькой рыбки? — Вигала приподнял одну бровь. — Только о-очень большая рыбка…

— Я предлагаю выполнить то, что у них… ну, неприятное, как они это называют. А от приятного отказаться, — твердо сказал толковый пацан Леха. — Хорошенького понемножку. А уж приятного и вовсе бы чуть-чуть… Извините, девочки. Ни к чему нам всякие подвиги по дорогам. У меня, знаете ли, аллергия на все, что другим после выполнения приносит исключительно негу и комфорт. И чувство выполненного долга. В общем, хотите — соглашайтесь, хотите — нет, но выполнить мы готовы только первое. Второе оставим для других, для этих самых… романтиков дальних странствий.

Тимофей молчал, постукивая пальцами по коленке. Вигала облизнул голубоватые в свете костра губы и почти насмешливо пропел:

— Нет, что касается меня, то я самое трудное и неприятное оставлю для вас, для людей. Сам я на такие подвиги… гм… не гожусь. А вот второе, там, где сплошные удовольствия… Эй, уважаемый сальви! Нас только просят? Подобру-поздорову… Или еще и рассказывают — мол, мы в таком отчаянии, в таком ужасе, что можем и по вам, господа хорошие, шандарахнуть? И сильно… Насколько мне известно, кое-какие магические возможности у этих дам имеются. Остановить они нас не остановят, но продвижение к главному магу Эллали затруднить могут вполне. И сильно затруднить — вплоть до тяжких увечий, несовместимых с жизнью.

— А как же, — насмешливо пропищал сальви. И заблистал по поверхности радужными искорками. — Вопрос милейшими дамами ставится как всегда: или — или.

— А что они могут? — обеспокоено спросил Леха.

— Многое, — тоном телевизионной дикторши начал распинаться мыльный пузырь. — Они обещают превратить то, что вы успели слопать и что сейчас лежит у вас в животах, в камни. Что, в свою очередь, грозит вам не меньше чем заворотом кишок. Они нашлют на вас болезни, мор и чесотку. Они..

— Вигала! — Тимофей повернулся к эльфу. — Вы…

— Ты, — без всякого выражения поправил его эльф.

Тимофей смерил эльфа взглядом. Широкоплечий красавец Вигала смотрел на него бесстрастно, холодным честным взглядом — партизан в плену перед проклятым захватчиком, да и только… С самого начала вид эльфа вызывал у Тимофея некоторый разлад с собственными ассоциациями. Сказочные эльфы, исходя из фильмов, сказок, книг и прочего материала на эту тему, всегда казались ему этакими субтильными и хрупкими созданиями, на которых только дунь — и их тут же сквознячком сметет к чертовой матери, а тут мужик помощнее Тимофея раза в полтора. И ничего общего с созданным Тимофеем собирательным образом эльфов из сказок — ни тебе хрупких плечиков, ни огромных глаз, ни тонких длинных пальчиков. Напротив, плечики самые что ни на есть могучие, глаза все время слегка прищурены, словно и не эльф, а викинг на охоте… да и пальчики у него — такими подковы ломать, а не сказочные эльфийские лютни тревожить, если, конечно, они существуют, те лютни…

— Хорошо, ты, — четко поправился Тимофей, посмотрев на Вигалу и шепотом добавил: — Ты у нас тут самый подкованный в плане экологии здешних лесов. Ну и особенностей местной охоты тоже. Что безопаснее — развлечь заскучавших девиц или же повернуться к ним задом? Повернуться как в смысле первого, так и в смысле второго их задания… И учтите, у нас ведь еще есть и собственное дело в этом мире. Так сказать, приоритетная цель.

— Лучше пойти. — Вигала чуть повернул голову, глянул на зеленых девиц с холодным интересом — как опытный препаратор на зеленых жаб ненормально большого размера. Чуть заметно улыбнулся. — Как-никак мы здесь гости, а они хозяева. К сожалению, я тоже не слишком много знаю о здешних лесах. И о магии их обитателей не до конца осведомлен. В любом случае, излишне трепыхаться не следует. И дерзить хозяевам — тем более, увы. Вы, как уже предложил братан Леха, этой ночью отдадитесь местным прелестницам со всем пылом своей юной страсти. Если захотите, конечно. Но если согласитесь, то незабываемые впечатления на всю жизнь вам гарантированы. А я поутру схожу гляну, что там за большая рыбка.

— Я с вами, — твердо сказал Тимофей. Эльф чуть заметно пожал плечами.

— Если поутру будете в состоянии — пожалуйста. Но я бы на вашем месте… гм… Реальнее надо смотреть на будущее, Тимофей, реальнее. Мои вам наилучшие пожелания. Встретимся перед рассветом, здесь. Желательно здесь. Правда, вы будете после ночных трудов, и нелегких… э-э… трудов… ну так постарайтесь хотя бы приползти, что ли.

Наглый эльф поднялся и летящей походкой удалился к Эскалибуру, гнусно фыркая на ходу. Чересчур понятливый дракон тоже не остался в стороне, плавно спустил голову вниз и уставился на Тимофея в упор. С понимающей такой насмешечкой уставился.

Дамы дружно ухватили Леху с Тимофеем за руки и мощно поволокли в сторону темного и опасного леса.

— Эй-эй! — отчаянно воззвал Тимофей к их вниманию. — Нам-же туда нельзя! Нас там съедят!

— Берегите дыхание, Тимофей! — успокоил его сзади Вигала. — И не волнуйтесь так. Дыхание собьете, то, се. Драгоценные силы потратите, а вам это ни к чему. Сигвортам калаучи не страшны, у них против этих тварей есть мощнейшее средство.

— Какое-такое средство?! — возмутился Тимофей, отчаянно сопротивляясь попыткам выволочь его за пределы прозрачной стены.

— А они их едят! — добил его Вигала. — Так что где ходит сигворт, там калаучи разбегаются. С воем и слезами…

— У черт, — проникновенно прошептал Леха, сверкая глазами то ли испуганно, то ли заинтересованно. — Кто здесь кошка, а кто здесь мышка? И кто кого здесь уделает — то ли кошка мышку, то ли мышка кошку…

* * *

Ночь — как тысяча веков,

Ночь — как жизнь в полях за Летой,

Гасну в запахе цветов,

Сплю в воде, лучом согретой…

Тимофей проснулся на берегу зеленого водоемчика. Проснулся резко, как от толчка. И первыми в голове всплыли почему-то именно эти строки Валерия Брюсова. Полностью позабытые, смытые из памяти последними десятью годами взрослой жизни, той самой обычной и нормальной жизни, которая, как известно, бьет ключом — а попадает при этом исключительно по голове. Брюсова он почитывал еще «на заре туманной юности», как говаривал кто-то из великих. И память, крепкая в юношеские года, а потом сильно ослабевшая в плане романтической поэзии — и все в результате банальнейшей прозы жизни, вдруг взяла да и вынесла на поверхность аж целый стихотворный кусок…