Колесо Судьбы - Анна Рудианова

– Не смей больше НИКОГДА, ко мне лезть. Вырву все, что до чего дотянусь! И это будет не растительность на лице. Видеть тебя не желаю! Все духи этого мира встанут против тебя!

Ватару побледнел.

– Больше ты не получишь от меня никакой информации!

Шатаясь, я покинула павильон Ватару. Я совсем растерялась от такого поведения бывшего наставника. Надо было срочно найти решение. Что делать дальше?

Он сообщит императрице обо мне? Что сделает император? Меня опять посадят в темницу за то, что покинула школу гейш?

Нет. Хватит прятаться. Пять лет прошло. Есть тут понятие о сроке давности преступления?

Приведя в порядок кимоно, я вернулась к Ватару.

– Передумала? – злорадно ухмыльнулся тот.

– Нет. Устрой мне встречу со вторым принцем.

Ватару расхохотался:

– С какой стати? Иди отсюда. Я сейчас стражу позову.

– И все узнают, что ты тайком приводил в императорский дворец дочь преступника. Самураи уже запомнили меня.

– Мне только спасибо скажут.

– Позови сюда Кейджи, и я прощу тебе украденные книги.

О, великий Будда, с чего я так добра сегодня? Следовало бы закатать в асфальт этого подлого червяка! Ах да, асфальт я еще не изобрела.

– Не боишься, что я вернусь со стражей? – со дня пожара место обитания императора патрулировал специальный военный отряд, подчиняющийся исключительно императору.

– Не боюсь, – я уселась за стол Ватару и сложила руки в жесте ожидания.

– Он может быть занят.

– Будь убедителен. Это в твоих интересах.

***

Второй принц Ямато смотрел и не верил глазам.

Наконец он подошел и взял меня за руки.

– Ты так повзрослела! – с восхищением сказал Кейджи.

Принц стал широким мускулистым парнем семнадцати лет. Черные брови в разлет, аристократический нос. Карие глаза были такими же веселыми, какими я их запомнила. Но этот парень был уже женат, и у него была годовалая дочка.

– Истинного пути, Кейджи-сан, – я поклонилась. – Вы тоже выросли. У вас теперь жена и дочь.

Кейджи рассмеявшись, отмахнулся от вежливого обращения.

– Ты же старше меня! Наедине можешь обращать ко мне на «ты». Мне еще надо наложниц завести, чтобы окончательно обрести статус «состоявшегося» мужчины! Брат говорит, что надо по одной из дочерей знатных родов взять!

– Сам то чего не берет? – осторожно спросила, улыбнувшись.

– Так он взял! Теперь прячется от них.

И мы оба расхохотались. Радостно обнялись. Я плакала, я вновь обрела брата.

Коротко рассказав о Доме Распустившихся Лилий и подлости Ватару, попросила помощи.

– Ничего он тебе не сделает. Преступников настоящих так и не нашли. Но Даичи и мама уже не пытаются сжечь первого, кто под руку попадется. Я несколько раз с ними разговаривал. И брат, и мама согласны с тем, что твой отец не виновен, – Кейджи сопровождал мыслительный процесс шатанием по павильону. От чего у меня быстро закружилась голова. – Беда в том, что Даичи винит Кёна Хотомото в том, что тот не защитил отца. Тебя лучше не светить… спрятать…

– А прятать лучше всегда на видное место, – усмехнулась я, намекая на школу гейш.

– На видное место? Мысль интересная, – губы младшего Фудзивары лукаво изогнулись.

– Что задумал?

– Тебе понравится! – и улыбнулся шире. – Будешь моей наложницей!

– Мне кажется, тебе наша встреча мозги отшибла, – совсем неуважительно сказала я. Мне мысль совсем не понравилась.

– Не стоит так говорить с братом императора, – Кейджи, наконец, остановился. – Никто не посмеет тебя тронуть. Ни брат, ни мать, ни Сёгунат. Только так. Куча плюсов.

– Но ты мне как брат…– начала я. Перспектива спать с Кейджи несколько меня смутила. Сейчас я не готова была к новым любовным приключениям.

– Мы не будем любовниками! – возмутился он. – Ты же мне как сестра! Мне и жены хватает! Я ее люблю!

– Правда?

– Что?

– Что жену любишь.

– Конечно. А что?

– Здесь это такая редкость, – Вздохнула я, с восхищением глядя на друга. Ну, хоть кто-то кого-то по-настоящему любит.

– Странная ты стала. Значит, решили. Теперь ты – под моей защитой!

В Дом Лилий Кейджи меня не отпустил, за вещами послали курьера. Но мне надо было закончить дела с Юкихико Цуцуми. Поэтому я передала ей записку. Сообщила, что как только ситуация стабилизируется, я наведаюсь к ней. Юкихико Цуцуми ответила, что будет хранить мои финансы, сколько потребуется, и пожелала удачи. Попросив, как-нибудь, поподробней рассказать о моих приключениях.

***

Примечание:

Фудзивара Кейджи – второй росток глицинии в степи.

Глаза императора и вдовствующей императрицы стали размером с Сатурн вместе с его кольцами, когда Кейджи меня им представил.

Сначала, он меня, конечно, прятал. Пару дней я провела взаперти, в крыле прислуги, выдавая себя за гейшу, приглашенную на праздник Весны. До самого праздника было еще несколько месяцев, поэтому конспирация была так себе.

Выбрав подходящий день, Кейджи проспонсировал меня прекрасным кимоно и украшениями. Заставил сделать высокую прическу и накраситься в стиле «белая смерть с алыми устами». Взял за руку и повел в синий зал. Где, как раз, восседал император с семьей и вдовствующая мать императрица, она так и носила белые траурные одежды по мужу. Императрица принимала поздравления, у нее был День Рождение. Молодая круглолицая женщина с выбеленным лицом. Вроде, красивая. Фудзивара Даичи сидел на низкой скамеечке в позе лотоса. Император повзрослел. В нем не осталось ничего от мальчишки, которого я помнила. Серьезное, строгое, обычное узкоглазое лицо. Волосы, собраны в высокую кичку. Его кимоно было расшито красными драконами. В сочетании с черной тканью Фудзивара Даичи смотрелся истинным властителем Ямато. Нет, всего мира. Его жена и дети, тоже одетые в цвета правящего клана – красный и черный, располагались чуть ниже.

Мы с Кейджи встали на колени перед императором и его женой. Мой спутник поднялся и передал императрице небольшую коробочку. В ней лежало длинное жемчужное ожерелье. Я осталась распластанной по полу.

– Великая правящая императрица, позвольте поздравить вас с новым годом жизни в вашей великой семье. Пусть будет ваш путь благороден и чист.

Фудзивара Нироюки величественно кивнула, и слуга тут же передал ей подарок.

– Благодарю, брат мой, – голос у женщины был нежный и счастливый.

Кейджи поклонился градусов на пятнадцать и сделал мне знак подняться.