Барнаби Граймс. Проклятие ночного волка - Пол Стюарт

– Алоизиус Клинк. Я давно с ним работаю. Сегодня утром он не явился на службу.

– А я тут при чём? – удивился доктор Кадуоллэдер.

– Он ваш пациент, доктор. Я доставил ему ваше уведомление. Он адвокат, и адвокат весьма богатый. Вероятно, вы знаете его под фамилией Клинковичски.

Правая бровь доктора поползла вверх. Он мрачно на меня посмотрел.

– Как вы сказали – богатый адвокат? Но видок у него, как у старого бродяги. Да и живёт он в этой дыре, которую вы называете… Осиное Гнездо, так, кажется?

– Там дом его родителей, – объяснил я. – Мистера Клинка – то есть мистера Клинковичски – не очень-то заботит внешний вид. Однако он – один из лучших адвокатов во всём городе, и…

– Мистер Клинковичски действительно приходил ко мне вчера вечером, – перебил меня доктор Кадуоллэдер. – Он получил последнюю порцию лекарства и ушёл, полностью исцелённый. – Доктор нахмурился. – Дайте-ка подумать, он что-то говорил о поездке – на побережье, если память меня не подводит…

– Поездке на побережье? – изумился я. – Это совсем не похоже на мистера Клинка!

И во второй раз доктор перебил меня.

– Дражайший мистер Граймс! Когда курс лечения закончен, я желаю пациенту здоровья и долголетия и вычёркиваю его из списка. Но будь мне известно, что этот ваш мистер Клинк – богатый адвокат, я бы никогда не стал лечить его настойкой.

– Не стали бы?

– Разумеется, не стал бы, мистер Граймс. – Доктор поправил пенсне и уставился на меня своими стальными глазами. – Моя настойка – для бедных и нуждающихся, для угнетённых и презренных. И вам, мистер Граймс, как человеку, разносившему уведомления по адресам моих пациентов, – тут доктор как-то по-волчьи осклабился, – это известно, как никому другому.

Я постарался улыбнуться в ответ как можно более непринуждённо и встал, чтобы попрощаться.

– Вы – истинный филантроп, доктор, – изрёк я.

– Мне снова понадобятся ваши услуги в следующем месяце, мистер Граймс, – сообщил доктор. – Надеюсь, я могу на вас рассчитывать.

– Конечно, можете, доктор Кадуоллэдер, – заверил его я, хотя уже не сомневался, что увижу доктора гораздо раньше. Только вот он об этом не узнает.

* * *

В течение следующей недели или около того я неотступно следовал за доктором, куда бы он ни пошёл. С крыш я наблюдал за каждым его маршрутом. Добрый доктор отваживался заходить в самые бедные кварталы города, останавливаясь и беседуя со всяким, кто попадался ему на пути. Одних он как будто отвергал после пары вопросов. С другими же разговаривал часами, внимая их жалобам на всевозможные недуги. Стоя на карнизе или прячась в дверном проёме, я слушал, как доктор проводит подготовительную работу.

– Какое несчастье, дорогая! – доносились до меня обрывки разговора доктора с прачкой со Скотобойного проезда. – И некому за вами присмотреть?

– Некому, некому, – сетовала старая женщина, голос её был слаб и прерывист. – Ни единой души на всём белом свете у меня не осталось. Так и живу одна-одинёшенька – с тех пор как мой Альфи ушёл на небеса…

– И сей прискорбный факт, разумеется, усугубил ваше и без того плачевное состояние, – в голосе доктора звучала неподдельная забота. – А есть ли у вас соседи, которые не откажут в помощи? Или, например, друзья? Родственники?

– Говорю же вам, доктор Кадуоллэдер, сэр, – отвечала прачка, – никого у меня нет.

– Да, всё это весьма печально, – заключил доктор. Из своего укрытия в стене я увидел, как он раскрыл медицинскую сумку и достал оттуда одну из синих бутылочек с настойкой.

– Дайте мне свой адрес, Лили Вагстафф, дорогая, – велел доктор, – а я дам вам одну из моих особенных настоек. Будете принимать по чайной ложке каждый день в течение трёх последующих недель, а потом придёте ко мне на приём для заключительной процедуры… – Тут доктор улыбнулся. – Я пришлю вам уведомление.

– Вы так добры ко мне, – сказала Лили, – но я не могу себе такого позволить, доктор. Я и так еле свожу концы с концами, стираю, а у меня же спина больная…

– О, денег я с вас не возьму, – доктор улыбался. – Мне достаточно знать, что я помог кому-то, кто нуждался в помощи.

Он записал адрес прачки в маленькую чёрную книжечку, попрощался, приподняв шляпу, и отправился дальше.

Вторая бутылочка настойки доктора Кадуоллэдера досталась беззубому доходяге-старьёвщику, которого он встретил в восточной части города, прочёсывая улицы в двуколке, запряжённой лошадью. Вдовец, ни сестёр, ни братьев, ни сыновей, ни дочерей, старьёвщик был несказанно счастлив испробовать волшебное лекарство, которое, как доктор заверил его, указывая на этикетку, «укрепит силы физические и умственные».

– Уж не знаю насчёт умственных, – рассмеялся доходяга. – Умом-то меня не наградили, – признался он и постучал пальцем по лбу. – То ли дело вы, доктор, – человек учёный. А вот посильнее стать не помешало бы. Эдак мясца нарастить!

– Принимайте на здоровье, мистер Лестер, – увещевал доктор. – На доброе здоровье!

За Лили Вагстафф и Эдом Лестером вскоре последовали Элиза Хантер, Виктория Дрейпер, Молли Саггз и высокий сутулый могильщик по имени Фердинанд Криппс.

Я снова пришёл на Хартли-сквер на следующий день после того, как доктор Кадуоллэдер вручил мистеру Криппсу свою настойку. И на следующий. И – на всякий случай! – на следующий. Но доктор больше не намерен был ни посещать Осиное Гнездо, ни прогуливаться по Восточной набережной, ни бродить по трущобам. Это оказалось весьма кстати – мне требовалось время на собственную подготовительную работу.

Во-первых, я, по своему обыкновению, засел в Библиотеке Андерхилла. Труды мои не прошли даром – удалось найти кое-что любопытное. Во-вторых, я заручился помощью Пи Би и ради его мудрёных опытов носился по всему городу и мешками скупал готовые лекарства – те, что отпускают без рецепта…

Это случилось в разгар вечера перед моим очередным – и, как я очень надеялся, последним – визитом к доктору Кадуоллэдеру. Профессор вдруг воскликнул:

– Боже всемогущий, кажется, получилось!

Мы оба были в лаборатории. Я дремал на кушетке. На самом деле я прилёг просмотреть последние записи, которые сделал в Библиотеке, пытаясь сложить фрагменты в целую картину, но веки мои стали такими тяжёлыми, что я на секундочку закрыл глаза. Тем временем профессор склонился над устрашающего вида конструкцией – скоплением сообщающихся между собой стеклянных колб, медных горшочков, диковинных колпачков и пробирок. Пи Би капнул желтоватую жидкость из пипетки прямо в одну из пузырящихся колб.

– Получилось? Вы уверены? – я был так взволнован, что вскочил с кушетки.

– Насколько вообще можно быть уверенным в таком деле, Барнаби, – ответил Пи Би, поднося пузырёк с тёмно-зелёной жидкостью к свету. – Теперь, в соответствии с моей теорией, фотоликантропную чувствительность можно довольно эффективно заблокировать на субфолиевом уровне при пероральном приёме…