Войны России за Украину. От царя Алексея до Екатерины Великой - Андрей Дикий

Почему казачья делегация вместо того, чтобы патриарха встретить в Киеве или где-либо на Украине, через которые пролегал его путь, поехала с Перекопа в Москву, Грушевский не объясняет. Не объясняет он также и то, как согласовать приведенную выше его версию о цели встречи посольства Сагайдачного с Московским царем с историческим документом — письмом Сагайдачного, находящимся в Центральном Государственном архиве древних актов (ЦГАДА) — его отделе «Посольский приказ — Малороссийские акты», выдержка из которого приведена выше.

Совершенно очевидно, что версия Грушевского или данные, взятые из документа, не соответствуют исторической правде. А так как сомневаться в аутентичности документа, под которым стоит подпись Сагайдачного, не приходится, то отрицать искажение исторического факта Грушевским нет никакой возможности. Сделано ли это искажение сознательно или по незнанию, то это дела не меняет и удельного веса разных собственных «версий» Грушевского в его многочисленных трудах не поднимает.

Вообще здесь будет уместным упомянуть, что в произведениях Грушевского и его политических единомышленников таких «вольных» толкований исторических фактов множество, и, что они, в конечном результате, полностью искажают историю Украины вообще и русско-украинских отношений в частности. И, вероятно, не случайно еще до Первой мировой войны немцы так сильно поддерживали псевдонаучную деятельность Грушевского и его последователей, которая на искажении истории Украины строила фундамент для русско-украинской вражды, которой в действительности не было в прошлом, как ее нет и в настоящее время.

Приводить и опровергать все эти случаи фальсифицирования истории не входит в задачу настоящего труда, имеющего своей целью сказать правду о прошлом Украины всем тем, кто об этом прошлом хочет знать подлинную правду, а не произвольные измышления и извращения шовинистов-сепаратистов.

Для знания этой правды и правильного понимания исторических событий времен Сагайдачного, который, по словам одного современника, был «некоронованным королем казачества», является необходимой правдивая картина общественных, религиозных и национальных взаимоотношений на Украине. А потому здесь и дается возможно полное (в границах объема труда) обозрение событий и настроений того времени.

Это тем более необходимо, что шовинисты-сепаратисты, извращая историю, дают свои «версии» тех многочисленных зигзагов политики Сагайдачного, к которым его вынуждала обстановка. Поход на Москву с поляками — и посольство Одинца в Москву; Ольшанское соглашение — и всемерная поддержка Киевского Братства; битва под Хотином, спасшая Польшу, — и послание митрополита Борецкого о желании Украины соединиться с Москвой.

Внешне все находится в противоречии одно с другим, a между тем все это имело действительно место в течение правления одного и того же лица — гетмана Сагайдачного.

И потому, чтобы осмыслить эти зигзаги политики Сагайдачного, надо видеть не только их внешнее противоречие, но и их внутреннюю связь и зависимость от политической обстановки данного момента.

Объяснение каждого зигзага в сторону Польши надо искать вовсе не в симпатиях самого Сагайдачного и казачества к Польше, а в стремлении предотвратить кровопролитие и истребление народа Украины, или в попытках, благодаря компромиссу с Польшей, облегчить тяжелые условия жизни под режимом Речи Посполитой.

Молчаливое согласие и частичное участие казачества в походах поляков на Москву дало возможность легче вздохнуть и организационно оформиться и усилиться разгромленному после восстания Наливайки-Лободы казачеству и терроризированному населению, которые благодаря Смутному времени в Московском государстве не могли надеяться на помощь Москвы.

Ольшанское и Роставицкое соглашения временно спасали казачество от полного его уничтожения, которое готовила Польша, заполнившая к моменту этих соглашений своими войсками Украину.

Поход под Хотин, спасая Польшу, в первую очередь спасал от неизбежного, в случае поражения Польши, нашествия турок и татар на Украину-Русь.

Все это Сагайдачный, несомненно, понимал, а потому и был вынужден идти на соглашения с Польшей, настолько непопулярные в широких массах народа и казачества, что приводили даже к открытому им сопротивлению и противодействию, как, например, бунт Бородавки.

И, наоборот, все антипольские зигзаги политики Сагайдачного, без всякого сомнения, отражали настроения и устремления и его личные, и всего народа.

Что другое, как не эти настроения, могли вызвать вступление Сагайдачного со всем войском в Киевское Братство, не признанное королем, центр борьбы против Польши и ее политики с совершенно определенными промосковскими симпатиями и связями?

Титулование царем Михаила Федоровича и предложение служить ему в борьбе против всех его врагов (значит и Польши), в то время как Польша его царем не признавала и с Москвой была только во временном перемирии, другого объяснения, как выражение подлинных настроений народа, иметь не могут.

То же самое можно сказать и об обращении митрополита Борецкого к Москве с просьбой принять всю Украину в свое подданство. Настроения же своего народа митрополит, конечно, хорошо знал.

Переход казаков на сторону Москвы во время похода на Москву не встречал противодействий со стороны Сагайдачного. В польских архивах сохранилось письмо участника этого похода, польского шляхтича Загурского, в котором он прямо обвиняет Сагайдачного в содействии переходу целого казацкого полка (Ждана Коншина) на сторону Москвы.

Нигде в исторических документах нет следов, чтобы Сагайдачный противодействовал переходу украинцев в Московское государство, и в то же время сохранилось множество подробных донесений пограничных московских воевод об этих переходах, с указаниями не только числа перешедших, но даже и их имен.

И, наконец, завещание Сагайдачного, по которому он все свое не малое имущество завещал Киевскому Братству с тем, чтобы на доходы с этого имущество содержались и обучались бедные дети. Чему будут обучаться и в каком духе воспитываться эти дети, Сагайдачный знал, и, если бы он был врагом русско-украинского братства и единства, как это утверждают шовинисты-сепаратисты, то такого завещания, конечно, не сделал бы.

Сравнительно длительное возглавление Сагайдачным Украины было периодом консолидации всех ее культурных сил, объединенных, несмотря на классовые противоречия, в ненависти ко всему польскому, католическому, особенно же к униатскому.

Осознавши себя как угнетаемый и преследуемый поляками народ, Украина искала выхода из невыносимо тяжелого положения в составе Речи Посполитой. И взоры ее передовых людей и чаяния широких народных масс все больше и больше обращались к единокровной и единоверной Москве. Росли и крепли культурно-религиозные связи Киева с Москвой. Расширялись торговые сношения Руси Московской с Русью-Украиной.

Москва всячески поощряла эти торговые сношения, давая ряд льгот купцам с Украины. Сохранилось много исторических документов, доказывающих покровительство московского правительства украинцам, приезжавшим с товарами в пределы Московского государства: например, по прямому распоряжению правительства был создан ряд «заезжих дворов для купцов из Черкасс» (тогда в Москве украинцев часто называли «черкасами») и «литовских людей», то есть из Украины.