И ты, Брут… - Александр Чернов

— Ты извини, Игорек, — шепнул, задержавшись в прихожей, Серега. — Никак не могу я от этой Ленки отвязаться, повсюду за нами таскается. Будь другом, выручи. Отвлеки ее, а мы с Ниной на дачу улизнем.

— И чем же я ее займу? — спросил я с досадой.

— Ну не знаю, — физиономия у Сереги была серьезной, но глаза смеялись. — Придумай что-нибудь. Поиграй с ней в школу например. Пусть она будет учительницей физики, а ты нерадивым учеником. Или в спортшколу, где наоборот ты будешь тренером, а она начинающей спортсменкой. Хочешь в хозяина и домработницу. Ты полежишь на диване, а она уберет тут у тебя, постирает и приготовит обед. Эта любимая наша с Ниной игра. В общем, Лена в полном твоем распоряжении. Действуй, Игорек, действуй! — и Рыков сделал движение рукой, словно играл в бубен.

Ну не лежала у меня душа к этой Лене! Подавив в себе негативные эмоции, я вошел в зал. Училка уже расположилась на диване. Я вошел в тот момент, когда она подпрыгнула на нем, расправляя складки своего красного с синим платья, а заодно, очевидно, проверяя мой диван на прочность. А может быть и наоборот. Прыгай, прыгай, бугристая моя! Мой верный товарищ старый диван все стерпит.

Как не хотелось мне сегодня остаться трезвым, все-таки пришлось опрокинуть в рот несколько рюмок коньяку, который вместе с кое-какой закуской принесла возглавляемая Серегой компания. Я сомлел, расквасился и, когда Лена, жеманничая, придвинулась ко мне, потерял над собой контроль и обнял ее за плечи. Была, не была.

В общем, когда я, проводив Серегу и Нину, вернулся в квартиру, Лена, изнывая от желания, поджидала меня в спальне. Она пылко прижалась ко мне, я с трудом поднял ее на руки и потащил к кровати.

…Половину ночи я провел в объятиях Лены, оставшуюся половину проспал. Когда я проснулся, Лены уже не было в квартире. Разбитый и помятый я доплелся до ванной, кое-как привел себя в порядок и, одевшись, вышел на улицу.

Лидия Ивановна уже патрулировала по тротуару вдоль дома. На сей раз улизнуть мне не удалось. Завидев меня, старуха резко изменила направление движения и блокировала мою персону в закутке неподалеку от подъезда.

— Который час, Игорь Степанович? — медовым голосом пропела она, очевидно, рассчитывая взять сегодня реванш, ибо по итогам вчерашнего конкурса "Кто кого достанет" была в явном проигрыше.

— Двадцать пять минут десятого, — в тон старухе ответил я, подобрался и попробовал протиснуться между бюстом Лидии Ивановны и живой изгородью за моей спиной.

Старуха быстро сориентировалась, сделала приставной шаг влево и перекрыла лазейку.

— Вот что, Игорь, — серьезно сказала она. — Я хотела с вами поговорить. К вам в последнее время ходят какие-то подозрительные личности и девицы. Это неприлично. Ваша покойная матушка не одобрила бы вашего поведения.

Выговор Лидии Ивановны был последней каплей, переполнившей чашу моего терпения. Я дыхнул в лицо старухи перегаром, сорвал с лица очки, засветив остатки фингала, и сделал страшное лицо.

— А вы знаете, сколько мне лет, уважаемая соседка? — поинтересовался я язвительно.

Лидия Ивановна шарахнулась от меня как от чумного. Она никак не ожидала встретить в окрестностях своего дома оборотня.

— Тридцать пять, я думаю, — пробормотала она, чувствуя подвох.

— Тридцать пять с половиной! — рявкнул я. — А в этом возрасте я могу делать все что захочу! Дорогу! — потребовал я и прошествовал мимо опешившей Лидии Ивановны вон из закутка. Два ноль.

Такси стало для меня привычным средством передвижения. На нем я доехал до площади Пушкина, где пересел в тачку Чумы. Настя уже сидела в ней позади водительского кресла. Я занял переднее сиденье, и мы отправились в ближайший фирменный магазин. Там среди товаров бытовой техники мы отыскали витрину с сотовыми телефонами и купили недорогую модель. Потом съездили в сотовую компанию и подключили мобильник к сотовой сети. Я сделал пару звонков знакомым — трубка работала исправно. В том же составе отправились к дому Бугрова. Чума был зол и мрачен, так же как и я. Настя наоборот излишне оживлена. Она всю дорогу болтала без умолку так что мы с Саньком, наконец, не выдержали и почти одновременно гаркнули на нее. Девушка обиженно замолчала и за всю оставшуюся часть пути не проронила ни слова.

Поселок за домом Бугрова, куда я попросил Чуму проехать, оказался небольшим, старым и запущенным. К нему вела единственная дорога, по которой мы приехали. Строилась, правда, еще одна широкая, но пока по ней ездить было нельзя. Единственная дорога — была большим минусом, потому что в случае провала дела мы оказались бы в ловушке. Но это нас не остановило. Машину мы решили оставить в конце сада. Настя должна была дождаться, когда мы перелезем забор, и идти к дому. Получив сообщение о нашей с Чумой готовности, нажать на кнопку звонка у ворот особняка, затем вернуться в такси и ждать наших дальнейших распоряжений.

Я еще о своих снах не рассказывал. Обычно они мне снятся радужные, добрые. Летать я, правда, давно не летаю, но часто плаваю под водой. О, это восхитительное чувство, когда, нырнув глубоко под воду, ты делаешь робкий вдох и вдруг с удивлением обнаруживаешь, что умеешь дышать в воде так же легко и свободно, как на суше. И тогда тебя охватывает восторг и ликование, и ты начинаешь резвиться в воде, осваивая новую для тебя стихию, чувствуя себя сверхчеловеком. Как жаль, что я не человек-амфибия. Будь у меня жабры, я бы с радостью ушел от всех бед и несчастий, свалившихся на мою голову, в морскую пучину и никогда бы о них не вспоминал. Дурные сны я вижу крайне редко. Обычно я сразу просыпаюсь, переворачиваюсь на другой бок и вижу другие виденья, но сегодняшний затяжной кошмар был из серии фильмов о Фредди Крюгере. Всю ночь я то закапывал трупы, то выкапывал, то прятал их на каких-то чердаках, то в подвалах, то в кустах. Меня преследовала милиция, я ускользал от нее, и снова кого-то закапывал и выкапывал. Несколько раз я просыпался в холодном поту, снова засыпал, и снова меня душили и мучили кошмары.

Проснулся я ни свет, ни заря в крайне подавленном состоянии и принялся слоняться по квартире. Чем ближе подходило время к началу операции, тем большее волнение я испытывал. Меня бил озноб, я с трудом побрился, а когда сел завтракать, кусок не лез в горло. Потом меня вновь стали мучить сомнения, я колебался перед выбором идти ли мне на встречу с Чумой и Настей или остаться дома, а один раз я даже снял с телефона трубку, полный решимости набрать ноль два. Однако трубка повисла в моей руке на полпути к уху. Позвонить в милицию и во всем признаться у меня так и не хватило духу.

О верзиле я не вспоминал. Он являлся для меня какой-то абстрактной фигурой, я не представлял его мертвым. Возможно, если бы я увидел труп бугая, во мне заговорила совесть, и все пошло по-другому. Возможно, тогда я не дал бы засосать себя в трясину всех этих событий, а взял да и сдался бы в руки правосудия. Ах, как жаль, что я не видел мертвым верзилы!

Двадцать минут девятого я спустился с горочки к остановке. Чума подъехал пять минут спустя. Именно здесь мы и договорились с ним встретиться. Настю мы должны были забрать по дороге, в условленном месте. Санек был слегка возбужден, глаза его озорно поблескивали. Предстоящее дело пьянило его, в кровь выбрасывался адреналин, ему просто необходима была такая встряска, как наркоману доза. И если бы ему не подвернулся Валера со своим налетом, я уверен: он подыскал бы себе другое дело.