Наследник Петра. Кандидатский минимум - Андрей Величко

– То есть его ты неплохо знаешь? Тогда расскажи мне, что это за человек.

Минут десять молодой царь слушал славословия в адрес Осипа, а если точнее, то Джозефа Ная. Однако когда они закончились, заметил:

– Мне почему-то кажется, что ты хочешь еще что-то сказать, но не решаешься. Коли так, то зря.

Девица замялась, но потом решилась и выпалила:

– Он слишком старательный! Если нужен корабль, чтоб был не хуже, чем у кого-то, то он его обязательно сделает. А вот когда понадобится лучше, то может и не справиться. Лучший же в мире корабль ему не сделать никогда, он о таком и не помышляет вовсе. Все его корпуса слишком широкие, он не умеет рассчитывать их прочность, поэтому делает с запасом. Его так учили, и ничего другого Най знать не желает, отчего, хоть и дружил с Федосеем Моисеевичем, часто с ним ссорился.

– Интересно, – улыбнулся Сергей. – Най, значит, построить выдающийся корабль не сможет. А у кого, по-твоему, это получится?

– Ни у кого, государь, потому что мой приемный отец уже четвертый год как умер. Вот он, пожалуй, смог бы.

– А ты?

– Так у меня же опыта нет совсем!

– Хорошо, упростим задачу. Пусть требуется сделать не корабль, а кораблик. Но все равно лучший в мире.

Дальше Сергей подробно рассказал, зачем ему понадобились яхты типа «Спрея».

– Я, наверное, смогу такую яхту начертить, – неуверенно начала девушка. – Но вот построить – вряд ли. Тут надо уметь мужиков в узде держать, а у меня не получится.

Вообще-то император планировал закончить беседу с Татищевой до обеда, однако она затянулась почти до ужина. И только в восемь вечера бывшая керосиновая воришка отправилась домой. Сергей же, проводив ее, задумался. Вроде все хорошо, но все-таки что-то не дает покоя. Во-первых, так и не прояснилось, чем именно Елена заинтересовала цесаревну. И, кроме того, Сергею казалось, что он не поговорил с гостьей еще о чем-то важном, но молодой человек не мог сообразить, о чем именно. Оставалось утешаться тем, что эта беседа была не последней.

На следующий день Сергей посетил обе верфи – сначала Адмиралтейскую, где под присмотром Ная строились «Спреи», а затем Галерную, на которой Меньшиков при соучастии Миниха создавал якобы новую царскую яхту-галеру, а на самом деле – первый в мире пароход. В общем, все оказалось ожидаемо. Там, где заправлял англичанин, народу толклось немного, однако кили уже начали обрастать шпангоутами, причем у всех яхточек в одинаковых количествах. На Галерном же острове обнаружилось явно излишнее количество рабочих, а само судно пребывало практически в том же состоянии, что и две недели назад.

– Фельдмаршал, как ты оцениваешь то, что здесь происходит? – поинтересовался император у Миниха, отозвав его в сторонку.

– Как бардак, ваше величество, – честно ответил вопрошаемый, давно уже набравшийся от царя новых для себя, но весьма выразительных слов. – Но по-другому не выходит. Меньшиков всегда так работает, а он среди русских кораблестроителей сейчас лучший. Эх, жаль, что Скляев помер…

Сергей кивнул. Да, Най, конечно, будет посильнее и как инженер, и как организатор, но он мало того что англичанин, так еще и собирается скоро вернуться на родину, выйдя на пенсию по старости. Вот и пусть рассказывает там про маленькие ботики, а про остальное лучше не надо.

– Но, я так думаю, в срок Гаврила Авдеевич все-таки уложится, – счел нужным уточнить Миних.

– Он что тут, совсем один всем руководит?

– Нет, у него есть два довольно способных ученика, но им пока рановато поручать самостоятельные дела.

Император постоял еще с полчаса – полюбовался, как Меньшиков лично подбивает кувалдой клинья на стапеле, а потом, наорав на плотника, берет у него топор и что-то там исправляет. Вздохнул и, подозвав кораблестроителя, сообщил ему, что все было очень интересно. Он, мол, благодарит господина Меньшикова и желает ему дальнейших успехов в труде, а сам отбывает, его ждут государственные дела.

Ими Новицкий занялся сразу после возвращения в Летний дворец. Заключались они в том, что Сергей снова достал тетрадь, куда вчера поставил вопросительный знак, и, покачав головой, перечеркнул его вместе с фамилией. После чего позвал Нулина и поставил задачу – побыстрее разузнать все возможное о помощниках Меньшикова, а потом, если останется время, – еще и Ная.

«Однако задачу все равно как-то придется решать, – подумал молодой царь после ухода старшего камердинера, заверившего, что времени ему хватит на все, даже еще и останется, – если, конечно, в процессе выполнения задания не придется экономить каждую копейку.

Итак, – начал рассуждения Новицкий, – Меньшиков – хороший корабельный инженер, но весьма посредственный организатор. И, кажется, не любит, когда те, кто стоял ниже него, вдруг поднимаются вверх. Най – отличный организатор и к тому же не ревнив к успехам подчиненных, но как инженер излишне консервативен, да и возраст ему уже не позволяет дневать и ночевать на верфи. Если же вспомнить Москву, где под руководством Нартова создается машиностроительный завод, то там проблема вроде бы уже разрешилась. Андрей Константинович, конечно, гениальный инженер, но как организатор он всего лишь чуть выше среднего, причем сам это хорошо понимает. А заинтересовавшийся новинками техники Ганнибал – наоборот, и эти двое уже неплохо сработались. Правда, не сами по себе, а после того, как их свел и предложил работать вместе император. Да, но у него же не десять голов и не сто рук! Значит, нужно какое-то кадровое управление в секретариате. В котором будет подробная картотека на всех более или менее известных специалистов, а кадровики станут решать, как именно к этому инженеру приставить вон того организатора. Или даже сразу нескольких, ибо император сильно подозревал, что некоторым одного будет мало – все равно ухитрятся устроить бардак. Но только подбором кадров задачи нового управления, пожалуй, не ограничатся. Оно еще должно следить, чтобы его назначенцы не перегрызлись и не начали подсиживать друг друга в ущерб делу. Да, но где же людей-то взять?

Найти и выучить, – решил император. – То есть создать в университете еще один факультет – управленческий. Вот только кого туда посадить в качестве декана – это надо хорошо подумать».

Через пару дней после возвращения Елизаветы из Сарского император в ее компании отправился в Петергоф. Во-первых, конечно, отдохнуть, потому как до этого он с момента появления в Петербурге вообще работал без выходных. Тем более что вскоре в северную столицу должен был прибыть корабль с английским послом – ведь бумаги о восстановлении дипломатических отношений были довольно давно ратифицированы обеими сторонами. Сергей сильно подозревал, что посол захочет аудиенции у царя, тем более что и Миних, и Ягужинский, и Головкин тоже были такого мнения. Правда, относительно того, чего этот самый посол захочет и что будет предлагать, единого мнения у них пока не выработалось. А у императора его и вовсе не было – Сергей рассудил, что в данном случае незачем пытаться предугадать развитие событий. Вот приплывет посол, расскажет, чего ему надо, тогда и можно будет начинать думать. А пока, раз есть время, следует слегка отдохнуть. Ну и, конечно, на месте прикинуть, под каким бы предлогом заткнуть и глубоко законсервировать Петергофские фонтаны.