Мое безрассудное сердце - Джо Гудмэн

Мишель Моро сочувственно относилась к затруднительному положению жен, поэтому она не возражала, если они использовали смягченные выражения.

Она знала, что двух мужчин, сидящих за столиком, не тревожат подобные соображения. Они не были ее обычной клиентурой, поскольку ни один из них не состоял в браке.

Мишель неторопливо провела пальцем по вырезу своего лифа и поправила нитку жемчуга на шее. Ей ни к чему было смотреться в зеркало, висящее над баром, чтобы убедиться в своей привлекательности. Она и так знала, что в свои пятьдесят лет осталась привлекательной женщиной и что многие из ее постоянных посетителей очень удивились бы, узнав о ее возрасте. Она редко сожалела о своих годах. Но теперь эти двое заставили ее почувствовать сожаление. Если бы они не вызывали у нее симпатию, она выгнала бы их за беспокойство, которое испытывала в их присутствии.

Она подошла к их столику и положила руку на спинку свободного стула. Ее тонкие пальцы, унизанные бриллиантами, слегка постукивали по верхней планке. Мужчины оборвали разговор и одновременно подняли головы.

— Джентльмены, — сказала она, расцветая от их приветственных улыбок, — пригласите по крайней мере девушку посидеть с вами. Иначе другие клиенты решат, что мои девочки вам не по вкусу или того хуже, что вы интересуетесь друг другом. — Она переводила взгляд с одного на другого, и в глазах ее плясала насмешка. — И если бы это было правдой, клянусь, мои лучшие девочки от отчаяния повыпрыгивали бы из окон. — Она положила руки им на плечи. — Но особенно не обольщайтесь. В конце концов это всего лишь глупенькие девочки.

— Ах, Мишель, — сказал Декер и положил свою руку на ее руку, — vous etes tres amiable[6].

— Вы же знаете, что я ни слова не понимаю по-французски, — сказала она. Но тем не менее ее красивое лицо просияло от удовольствия. — Вот что. Я позволю вам воспользоваться своей комнатой. Я бы сразу предложила ее вам, если бы заметила вас раньше. Вы должны были позвать меня.

Мужчины встали и прошли следом за мадам в ее личные апартаменты, расположенные в задней части дома. Она достала из бара бренди, чтобы у них была выпивка, проверила, удобно ли они устроились, и вышла.

Декер откинулся на спинку большого кожаного кресла. От кресла исходил слабый запах дорогих сигар, и было непонятно, Мишель ли, предаваясь пороку, оставила здесь этот запах или кто-то из ее клиентов.

Грэм Денисон заметил, что Декер с интересом рассматривает комнату.

— В этом что-то есть, не так ли? — спросил он. — Мишель остается верна своему пристрастию к роскоши.

«Это верно», — подумал Декер. Комната была обставлена с пышностью, граничащей с чрезмерностью. На стенах висели ковры, пол был застлан восточными коврами. Каминная полка была уставлена статуэтками из фарфора и нефрита; такие же статуэтки стояли везде, где только возможно. Кроваво-красные драпировки на окнах поддерживались шнурами с тяжелыми золотыми кистями. Тяжеловесная мебель была обита ворсистым бархатом. Мебели было гораздо больше, чем требовалось для такой комнаты.

— Я так понимаю, что вы уже бывали здесь и раньше? — заметил Декер.

Грэм кивнул. Улыбка у него была сдержанной, улыбался только рот, а суровые серо-голубые глаза редко выражали его подлинные чувства. Образование, полученное в Новой Англии, смягчило его южный акцент, хотя Грэм не забывал о нем. Когда он разговаривал с Мишель Моро, голос его походил на мед или бархат. С остальными он говорил как янки — отрывисто и повелительно. Изредка, с теми, к кому он относился с уважением и доверием, например с Декером, его манера говорить представляла собой нечто среднее.

— Мне полезно показываться здесь время от времени, — сказал он. — А не только когда нужно.

Это замечание напомнило им о цели их встречи.

— Я знаю одного человека, который очень хочет встретиться с Соколом.

— Вот как? — Грэм перекатывал в ладонях стакан с бренди. — Кто бы это мог быть?

— Его зовут Грант Шеридан.

Грэм задумался. Брови у него были темные, а ресницы еще темнее. Он смотрел на стакан, и глаз его не было видно из-под опущенных век.

— Я его знаю, да?

— Возможно. «Линия Шеридана». Они время от времени совершают рейсы в Чарлстон, хотя, как я понимаю, к торговле с ними здесь относятся не слишком благожелательно. И еще он жених Джонны Ремингтон.

— Вашей хозяйки?

— Да.

— Понятно. — Суровые глаза Грэма встретились с глазами Декера. — А почему он заинтересовался Соколом?

Декер пожал плечами.

— Джонна говорит…

— Джонна?

— Мисс Ремингтон.

— О, я понял, о ком речь! — воскликнул Грэм. — Я немного удивился такой фамильярности. Но, впрочем, вы рассказывали мне, что выудили ее из воды. Наверное, это дает вам некоторые права.

— Осторожнее, Грэм. Я могу решить, что хватит терпеть замечания от какого-то юнца, даже если он аристократ и плантатор.

— Ладно, — по-южному протяжно проговорил Грэм. — Скажете, когда ваше терпение истощится, чтобы я успел уклониться. — Он поднял стакан с бренди. — Вот теперь я готов выслушать, что же говорит Джонна.

Декер тоже поднял стакан в знак примирения.

— Она говорила, что Шеридан хочет предложить Соколу корабли, или деньги, или еще какую-либо помощь.

— Почему она так разоткровенничалась с вами?

— Она на самом деле беспокоится о Шеридане. Он принимает очень активное участие в движении бостонских противников рабства. Он один из воинов Гаррисона.

— Вот как? — Грэм отхлебнул бренди. — Это интересно. Здесь ходят слухи… — Он задумался. Наконец пожал плечами. — Нужно подумать. Я понял, что мисс Ремингтон не одобряет связь Шеридана с Гаррисоном.

— Она считает Гаррисона фанатиком, а некоторых из его последователей называет лунатиками.

— И она, быть может, права. Они мечтатели, у них нет никакого плана действий, кроме насилия. Так по крайней мере мне известно. — Грэм рассматривал бренди, осторожно поворачивая стакан в руках. — А что же Джонна? Она разделяет взгляды Шеридана?

Декер чуть не рассмеялся, вспомнив разговор с Джонной.

— Она воплощение умеренности и здравого смысла, — объяснил он. — Конечно, она противник рабовладения, но только по экономическим причинам. Она никогда не забывает о собственной выгоде.

— Значит, ее позиция почти не отличается от взглядов других бостонских коммерсантов?

— Может быть, немного и отличается, — возразил Декер. — Она берет на работу свободных чернокожих или по крайней мере не возражает, когда это делают другие. Ее экономка нанимает домашнюю прислугу, а Джек Куинси занимается наймом рабочих для верфи. Он берет цветных на строительные работы, но говорит, что Джонна запрещает использовать их на клиперах.