Черный колдун - Сергей Шведов

— Вперед, — заорал Волк. — За Башню!

Меченые, стараясь производить как можно больше шума, ударили нападавшим во фланг. Степняки растерялись и отхлынули к зарослям, открывая дорогу обозу.

— Гони, — крикнул Рыжий. — Не останавливаться.

Волк со своими людьми старался как мог, отвлекая внимание на себя. Несколько бомб, изготовленных молчунами, разорвались в самой гуще степняков, повергая их в смятение и ужас.

— Оторвались? — спросил Рыжий у нагнавшего обоз Волка.

— Как бы они нас не потеряли в темноте, — третий лейтенант встревоженно оглянулся.

— Ничего, — отозвался из телеги Пан. — Степняк в степи не заблудится.

— Телеги с зарядами в хвост, — распорядился Рыжий. — Пусть попробуют нашего гостинца.

Волк уже начал не на шутку тревожиться, когда под скакавший Хвощ доложил о подходе степняков.

— Поджигай фитили, — распорядился Рыжий.

Степняки с визгом вылетели из-за холма, меченые, настегивая коней, бросились в степь. Погоня разделилась: часть степняков поскакала за мечеными, часть кинулась грабить оставленные подводы. Грянули один за другим три взрыва. Волк торжествующе засмеялся и обернулся к степнякам:

— Что, съели?!

Десять меченых остались с Волком. Лейтенант успел дважды выстрелить из арбалета, прежде чем волна атакующих захлестнула его. Волк обнажил мечи и с силой обрушил их на голову ближайшего преследователя.

— За Башню! — крикнул он.

— За Башню! — эхом отозвались еще несколько голосов, но крик их утонул в торжествующем визге наседавших степняков.

Рыжий гнал обоз в бесконечность, оставляя за спиной слабые заслоны меченых и суранцев. К утру в его распоряжении остались только двое меченых.

— Вы свое дело сделали, — сказал Рыжий почерневшим от пыли мужикам-возницам. — Если повезет — вернетесь домой живыми.

Возницы растерянно смотрели на первого лейтенанта Башни воспаленными от бессонницы глазами. Ночной кошмар закончился, а жизнь, кажется, продолжалась. Рыжий приказал установить телеги в круг и выпрячь коней.

— Не поминайте лихом, — сказал он возницам на прощание.

Меченые долго смотрели вслед удалявшимся неумелым всадникам, пока первый лейтенант не вернул их к действительности.

— Теперь наш черед, — сказал он глухо.

— Умирать так умирать, — согласился Пан, усаживаясь ни бочку пороха с факелом в здоровой руке.

Степняки накатывали широкой лавиной, не обращая внимания на редкие стрелы, летящие им навстречу. А вели их десять всадников с огненными арбалетами в руках, верхом на редкостной стати конях.

— Горданцы, надо полагать, — усмехнулся Рыжий и, повернувшись к товарищам, крикнул: — Давай!

Три взрыва слились в один, отправив к небесам и меченых, и горданцев, и добрую сотню степняков, так и не успевших поверить в собственную смерть.

Бьерн Брандомский в волнении расхаживал по залу собственного замка. Неужели все?! Конец Башне! В мгновение ока исчез многопудовый молот, висевший над его головой всю жизнь. Конец меченым! И он, Бьерн Брандомский, приложил к этому руку. Да что там говорить — жизнь ушла на борьбу с мечеными. Он — главное действующее лицо в этой драме, если не считать Гоонского. Но ярл Эйнар мертв, и значит, нет в Приграничье человека, который мог бы помешать благородному Бьерну воспользоваться плодами победы. Годы борьбы, страха, надежд — и вот она, радостная весть!

— И никто не уцелел? — Бьерн пристально посмотрел на слугу.

— Никто, — Хокан непроизвольно дернул головой. — Только женщины и три десятка детей.

Тридцать. А двадцать лет их было чуть больше сотни. Сотня сосунков, которых никто не брал в расчет. Никто, кроме Бьерна Брандомского. Как страстно он спорил тогда с Гоонским быком, отстаивая свою правоту, но ярл был настроен миролюбиво и поплатился за свое благодушие жизнью. Нет, Бьерн Брандомский не повторит роковой ошибки ярла Эйнара. Меченых надо вырвать с корнем, чтобы даже воспоминаний о них не осталось. Жестоко? Может быть, но если хочешь выжить, будь добр научиться быть жестоким.

— Как встретил беглецов владетель Эйрик?

— Владетель Маэларский передал Хаарский и Ожский замки сыну Тора.

— Дурак, — процедил сквозь зубы Бьерн, — и всегда был дураком.

Еще одна неприятная новость: у Тора Нидрасского остался сын. Волчье семя! Никак не удается вывести их до конца. Бьерн вспомнил красивое и мрачное лицо старого врага — капитана Башни Туза — и злобно выругался. Счастье еще, что Тор уступал своему отцу в неукротимости, иначе в этом замке сидел бы сейчас какой-нибудь меченый, а Бьерн скитался бы по чужим углам, если бы вообще уцелел. Брандомский так и не понял, почему Тор не поддержал Чуба. Сидел бы сейчас королем в Нордлэнде. Конечно, к их разрыву приложил руку сам Бьерн, удачно интриговали и серые орденские крысы, но не это было главным. Была еще какая-то причина, которую Бьерн проглядел, что не могло, конечно, не вызывать досаду.

Бьерн подошел к массивному креслу и застыл в задумчивости, облокотившись на резную спинку и глядя на полыхающий в камине огонь немигающими глазами. Несмотря на довольно теплую погоду, тело владетеля подрагивало в ознобе. «Неужели заболел? — мелькнула в голове неприятная мысль. — Стареешь, Бьерн, стареешь». И то сказать: сорок с хвостиком — почтенный возраст. И хвостик этот с каждым годом становится все длиннее и длиннее. Бьерн вздохнул. После его смерти все пойдет прахом. Нет сына, нет наследника. Правда, есть дочь, но ей только пять лет. Хотя, если вспомнить дочь Гольдульфа Хаарского, то придется признать, что и женщина в наше время может достичь многого. Ах, Гильдис, Гильдис! Все могло бы пойти по-иному, ответь она на чувства благородного Бьерна. Увы!

Владетель взял со стола наполненный до краев кубок и поднес к подрагивающим губам. Приятное тепло разлилось по телу, и сразу стало легче дышать. Жизнь сложилась так, как сложилась, и Бьерну Брандомскому есть что явить беспокойному миру. В конце концов, дочь — это тоже плоть и кровь владетеля Брандомского. В Нордлэнде подрастает король Гарольд, а благородный Бьерн не последний человек при дворе и один из первых в Приграничье. Его слово много значит и здесь, и там. Почему бы не объединить Нордлэнд и Приграничье под единой короной и ни водрузить эту корону на головы Гарольда и Сигрид?

Брандомский трескуче рассмеялся. Хокан вздрогнул и с тревогой покосился на хозяина. Бьерн небрежным жестом отослал его прочь. Подобного рода проекты не следует обнародовать до времени, слишком уж много завистников вокруг. Мысль о том, что в едином союзе сольется кровь самого Бьерна и кровь ненавистных ему людей, позабавила владетеля. Простуда, это мелочь. Он здоров и силен. Бог даст, так протянет еще лет двадцать пять. Должен же кто-то навести порядок в этом раздираемом нечестивыми страстями краю.