Я слышу, как ты дышишь - Остин Марс

Она поморщилась, и с трудом собравшись с силами, сказала:

— Не делай так больше.

— Шутишь? Я буду делать это каждый день! Я так рад, что ты в порядке, я бы себе не простил, если бы кто-то из нас умер раньше, чем это случится. Вера? Подожди!

Она открыла дверь и вышла, с ней вышел один из охранников, второй догнал у поворота. Она мрачно терла щеку и психовала, мысленно избивая себя дубинкой — реакция как у забора, могла бы и раньше отодвинуться.

В своих мечтах она уже проиграла десяток идеальных сценариев, в которых отодвигается вовремя, отвечает что-нибудь очень остроумное или вообще не подходит к нему, но это уже случилось, и это грызло ее.

"Ему донесут все до секунды, до последнего слова."

Из каморки Дока вышел министр Шен, с таким лицом, что она поняла — уже донесли. Как это возможно, она не думала, просто поняла резко и отчетливо, он взял ее за плечо, быстрым шагом протащил через портал и ушел обратно. Когда она пришла в себя после бесконечной секунды ужаса под колесами, его не было рядом.

* * *

Она лежала на диване, завернувшись в скатерть Тонга, и беззвучно плакала. Уставала, отдыхала и плакала опять, долго, безысходно. В голове сменялись картинки с Сантом и министром Шеном, с Эриком, опять с министром Шеном. Ей хотелось обожать его всего, так, чтобы он купался в ее восхищении, а вместо этого она дала ему повод злиться. Отлично. Превосходно. Мо-ло-дец.

Когда внезапно вспыхнул свет, она поняла, что уснула, так и не выбравшись из мрачного омута самоненависти и досады, ей даже снились они все, с ней разговаривал Доктор, смеялся Артур, и только министр Шен стоял у стены мрачный и изучал пол. Не хотел даже смотреть на нее.

Она встала, чувствуя как ломит все тело и каждый шаг дается с огромным трудом, как будто она сегодня прошла 20 километров с рюкзаком, прилегла на минутку и опять встала.

Умывшись, пошла на кухню, открыла холодильник, постояла и закрыла — еды там было полно, но ничего не хотелось. Хотелось кофе, черного как нефть и горького, как ее сожаления о собственной тормознутости. Чая не хотелось, она перенюхала все, но ни один не выбрала, налила себе горячей воды и пошла в библиотеку. Села за стол, уставилась в белый лист, в который смотрела утром, когда пришел министр Шен…

"Почему я такая ужасная? Ну почему…"

Отставила чашку и легла на стол, ощущая щекой прохладный лак.

"Я что-то должна была сделать. Что?"

Муть в голове не давала ответов, но ощущение не проходило, как будто она забыла о чем-то важном…

— Госпожа Вероника?

Голос принадлежал министру Шену, она даже удивилась, как это он решил с ней заговорить — в голове опять плавали в вязком тумане слова Дока, смех Артура, хриплый обожженный шепот Санта, наглый взгляд Эрика… А министр молчал, стоял у стены и молчал, смотрел в пол.

— Госпожа Вероника!

Ее встряхнули за плечо и черный туман наконец отступил — она сидела за столом в библиотеке, напротив стоял министр, недовольный и злой:

— Вы не нашли более подходящего места для сна?

— Я не сплю, — слабо качнула головой Вера, взяла чашку — она была холодной.

— Вы рассортировали вещи?

— Точно, вещи, — с досадой зажмурилась она и закрыла лицо руками, он мрачно процедил:

— Я же просил, неужели это так сложно? Это нужно было сделать еще вчера, я уже раздал распоряжения по поводу организации аукциона, люди уже работают, а вы не можете даже опись составить!

— Не орите, а? — она потерла виски и с усилием встала: — Я сейчас все принесу, там нечего сортировать. И вещей мало, мы успеем за вечер.

Министр мрачно сопел, но молчал, посмотрел на часы, нервно расправил рукав и сунул руки в карманы, как будто боялся, что они потянутся к ее горлу. Она сделала пару шагов к двери по скользкому качающемуся полу, когда паркет окончательно взбесился и рванулся ей навстречу.

* * *

Вязкий туман обнимал ее, где-то недалеко слышался голос Дока: "Ничего страшного, это просто истощение. Ты должен был мне сказать про Эйнис… А как я увижу, ты на нее амулетов нацеплял, она в энергетическом плане выглядит как ходячий доспех, откуда мне знать, что она истощена? Не знаю. Это само пройдет. Ничего не надо, да я и не смогу ничего, я с сэнсами не работал, тем более, такого уровня. Зря мы это затеяли, Сант и сам нормально поправлялся, пожелала бы мне и все. Все, не отвлекай меня. Нормально все будет. Все, я ушел, меня ждут."

Она никак не могла открыть глаза. Туман обхватывал ее плотнее, в голове шумело, волны захлестывали с головой и наконец поглотили.

* * *

— Ура, я пришел! Юн, энергичен и готов мыть ковшик!.. Что с ней?

Вера приоткрыла глаза и поняла, что лежит на диване в гостиной, как-то странно лежит, полусидя и полубоком, в ненадежном каком-то положении, но при этом не падает. Напротив стоял Барт и смотрел куда-то поверх ее головы, она тоже туда посмотрела и дернулась от удивления — министр Шен, очень близко. И только тут до нее дошло, почему она так странно лежит — он ее держит на руках, как спеленатого ребенка. Память ехидно подкинула информации — вот она сидит за столом, вот просит министра не орать, вот встает и идет за вещами, и падает, судя по последним воспоминаниям, она должна была со всего маху приложиться лицом о пол. Попытавшись осторожно пощупать лицо, поняла, что руки стянуты скатертью, как и ноги, она вообще вся как гусеница в коконе.

— Отпустите меня, — попробовала вывернуться Вера, министр приподнял ее и посадил, стал разматывать скатерть, освободил руки и она дальше выбралась сама. Нашла туфли на полу, обулась и потерла лицо: — Все нормально?

Обращалась вроде бы к Барту, а смотрела куда-то на руки министра Шена, Барт неловко прокашлялся и посмотрел на министра, министр со сдержанным сарказмом вздохнул:

— Нормально.

— Чем мы занимались? Вещи сортировали? Я сейчас умоюсь и принесу, — встала и пошла в спальню, качаясь и держась за стены. За спиной что-то шепотом затараторил Барт, но она не разобрала.

В зеркале над раковиной отразилось совершенно целое лицо, немного опухшее, глаза покрасневшие, но в целом жить можно.

"Он успел меня поймать?"

Опять стало стыдно, захотелось избить себя, она умылась, переплела волосы и пошла за вещами. Вещи лежали на самой дальней полке, в углу, заставленные другими вещами, чтобы не мозолили глаза и не напоминали о прошлой жизни. Сумка, большая, белая, с серебристыми замками, и пакет, тоже белый, с эмблемой обувного магазина, очень крепкий. В пакете были покупки с рынка, аптеки и магазина косметики, а в сумке — всякая необходимая всячина, за которую ей скоро будет стыдно. Но делать нечего.

Взяв вещи, она вышла из спальни и решительно пошла в библиотеку, но напротив кухни остановилась — там шипело и пахло, Барт грел на сковородке фаршированные перцы и крошил салат, улыбнулся Вере: