Год маркетолога - Игорь Симонов

– Устал? – спросила Настя. – Два ночи по Москве.

– Ничего. Завтра высплюсь. То есть сегодня. Поедем ко мне.

– Нет, – грустно улыбнулась она.

– Почему? – дурацкий мужской вопрос сам собой вырвался наружу.

– Костя, – она понизила голос, – я очень хочу тебя. Но я здесь работаю. И мне вставать через семь часов, и я должна хорошо выглядеть и быть в форме, чтобы продержаться на ногах минимум двенадцать часов. Может быть, больше. Такая у меня работа.

– Конечно, – сказал я очередную глупость, – ты звезда, тебе нельзя. Я вообще удивляюсь, как ты сидишь тут, когда тебя в любой момент сфотографировать могут...

– Обиделся? Вот дурачок, не обижайся. Я знала, что ты можешь обидеться, надо было сразу тебе сказать. Бедный дурачок прилетел на день раньше – подвиг, можно сказать, совершил, а девушка ему не дала. Вот ведь сука, правда?

– Значит, ты тоже обиделась? – сказал я примирительно. Конечно, она была права и я вел себя как идиот.

– Нет, – она взяла меня за руку, – я просто хотела, чтобы ты понял. Ты понял. Теперь все нормально.

– Я понял. Не сердись.

– И ты. Просто чуть-чуть уважения друг к другу, и все будет хорошо.

– Все, все, успокойся, я понял. – И тут она встала со стула, обошла столик и при всех поцеловала меня.

Ну, при всех – это, конечно, сильно сказано, потому что кроме нас в зале оставались только мужская компания за одним столиком и усталые официанты. Еще раньше мы вызвали такси – я так и не понял, где Настя жила, а мне было ехать совсем близко, всего семь фунтов – очень гуманно, если учесть, что ни ужин, ни такси я не мог представить как представительские расходы. То есть, конечно, мог и никто ничего, скорее всего, мне бы не сказал, но ведь надо было вписать в отчет того, с кем ужинал, и это не мог быть никто из компании, поскольку по корпоративным правилам за ужин всегда должен был платить старший по должности, и это точно был не я. То есть можно было вписать кого-нибудь из российских заказчиков или партнеров, случайно встреченных в самолете, но это бы выглядело явной натяжкой с учетом маниакальной придирчивости нашего финансового директора. Можно было дать подписать отчет Андрею, но тогда пришлось бы объяснять, что и с кем. Короче, я попал. Эта мысль была не раздражающей, а скорее забавной: господи, зачем рассуждать, когда проводишь вечер с такой девушкой. И все-таки непонятно, что ей от меня надо. Я не был настолько глуп, чтобы считать, что в моем лице она нашла замену утраченному счастью, для этого нужно обладать гораздо более высокой самооценкой. Это, кстати, тоже одна из теорий Андрея, которую я вполне разделяю. Он считает, что глупость есть не что иное, как разница между самооценкой и оценкой объективной. Таким образом можно объяснить множество нелепых и губительных поступков, совершаемых вполне состоявшимися и умными людьми. Они начинают делать глупости, когда самооценка зашкаливает, хотя объективно способности остаются на том же уровне, что и пять лет назад. Но тогда человек лабораторией в институте управлял или инвестиционным департаментом в банке, а теперь, например, целым министерством. И радовался он тогда каждой лишней тысяче, а теперь на десятки миллионов счет идет. Это вообще отдельная тема – «Неорганический рост доходов как основной фактор завышения самооценки». Потому что при органическом росте процесс этот происходит значительно медленнее, если вообще происходит. Надеюсь, у меня не происходил, поэтому голова выдавала два объяснения Настиного интереса ко мне: я ей нравился как мужчина, говорят, такое до сих пор случается, или ей что-то было нужно от меня. С первой версией засыпать было гораздо приятнее, поскольку для тщательной разработки второй информации было явно недостаточно.

Я спал долго, как давно уже не спал в Москве. Отключил мобильный и попросил оператора в гостинице блокировать все внешние звонки. Хотелось хорошенько выспаться, но с учетом разницы во времени все равно проснулся в девять утра. Принял душ, позавтракал внизу в ресторане, вернулся в номер, позвонил Насте, но с автоответчиком решил не общаться. На улице шел дождь, поэтому не оставалось ничего, как приняться за работу, повесив на дверь табличку «Не беспокоить».

Те, кто работает в больших компаниях и часто ездит в командировки, наизусть знают весь этот ритуал, варьируется лишь степень экономии расходов, что выражается в классе и местоположении гостиниц, категории ресторанов и так далее. Если совсем не повезет, то можно безвылазно провести два дня в гостинице около аэропорта в номере стоимостью девяносто фунтов в сутки.

Начинать следует не позже восьми утра. Иначе нельзя, поскольку каждая минута на счету и это уже многолетняя традиция: «рабочий завтрак» прямо в переговорной комнате, там же во время ланча подадут всухомятку сэндвичи, немного фруктов, может быть, пиццу. Ушли в далекое прошлое, остались где-то в восьмидесятых роскошные гулянки топ-менеджеров с шампанским, икрой и дорогим эскортом. И их уничтожила вовсе не экономия, поскольку сокращение расходов на проституток вполне компенсировалось увеличением зарплат и бонусов этих же самых топ-менеджеров. Роскошную жизнь уничтожили политкорректность и корпоративные скандалы. Великие гуру бизнеса решили: нельзя дразнить акционеров каждый день, побережем их нервы для чего-нибудь более существенного. Обычный акционер, получающий в год на одну акцию восемьдесят центов в виде дивидендов, очень огорчается, когда узнает, что девушка, служащая в компании с условным названием “Elite-Escort”, получает за свои услуги тысячу долларов в час. Но еще больше он огорчается, просто в бешенство приходит, когда читает утром в газете, что деньги эти выплачены за услуги, оказанные вице-президенту его компании, той самой, что выплачивает ему, акционеру, восемьдесят центов за акцию в виде дивидендов. Он может рассердиться настолько, что вместе с другими такими же лохами отправится на ежегодное собрание акционеров и проголосует за что-нибудь не то. Поэтому решено было бонусы повышать неуклонно, но уже всякие мелкие услуги – не за счет компании. Вот так проведенный по вертикали власти сигнал привел нас к сэндвичам с чипсами, которые можно запивать кока-колой, а можно и просто водой, кому что нравится. Потом будут чай и кофе с печеньями на блюде, которое вмиг опустеет, ну а уж вечером все оттянутся в ресторане. Ресторан – это святое, на ужин в ресторане не покушаются даже в дни жесточайшей экономии. Потому что он призван укреплять командный дух и открывать широкие возможности для общения. Ну и потом не за свои же деньги ужинать, если есть возможность ужинать не за свои. За ужином выпьют много вина – в английских ресторанах, как, впрочем, и в американских, есть такое правило для групповых ужинов – приносить еду как можно позднее, чтобы за это время выставить вина как можно больше. Завтра, не выспавшись, с похмелья, эти люди пойдут в шесть утра в спортивный зал, чтобы в восемь продолжить бесконечную говорильню и успеть на обратный самолет, прилетающий в четыре утра по местному времени. Самое интересное заключается в том, что все, о чем целые сутки разглагольствовала представительная команда из восьми человек, включая меня, могло быть решено за два часа хорошо подготовленного телефонного разговора с теми же участниками. Но это в будущем, а пока...