Душегуб из Нью-Йорка - Иван Иванович Любенко

было непросто, и я мечтал о создании собственной сыскной конторы, чтобы ни от кого не зависеть. Эмигрировав в Чехословакию и получив гражданство этой страны, я осуществил давнюю мечту и организовал детективное агентство.

Глядя на визитную карточку Ардашева, лежавшую на столе, полицейский осведомился:

– Если не секрет, что означают эти четыре цифры в названии вашей конторы – 1777?

– Это год основания Ставрополя – моего родного города, расположенного на юге России.

– Вижу, вы настоящий патриот своей страны, – кивнул Нельсон. – А как вы относитесь к большевикам?

– Они мои враги.

– И мои тоже. Вам, должно быть, известно, что почти месяц назад, в полдень шестнадцатого сентября, ничем не приметная повозка выехала на самый оживлённый угол Уолл-стрит. Ровно через минуту неподалёку от главного офиса банка J.P. Morgan & Co. произошёл страшной силы взрыв. Позже федералы установили, что смертоносная начинка состояла из часового механизма, ста фунтов[47] динамита и пятисот фунтов[48] чугунных гирь, используемых в Штатах для подъёма оконных рам. Сорок человек погибли, и почти сто пятьдесят получили серьёзные ранения. Жертвами оказались простые клерки, брокеры, стенографисты и посыльные, которые по обыкновению в это время обедали в близлежащем недорогом кафе. Повозка и лошадь разлетелись на куски. Извозчик успел скрыться за минуту до взрыва. Бомба была такой силы, что разрушила даже внутренние помещения банка. Нью-Йоркская фондовая биржа приостановила торги, чтобы не допустить панику на рынке. – Полицейский нервными толчками затушил сигарету и добавил: – Погиб мой школьный друг, случайно проходивший мимо. Я был там и видел весь кошмар случившегося: куски человеческих тел, кровь, стоны… Многих контузило. Некоторые сошли с ума. Всего пострадало около пятисот ни в чём не повинных людей. Следствие ведётся до сих пор. Насколько мне известно, ниточки этого преступления ведут к коммунистам.

– Господи! – проронил Войта. – Какая трагедия!

Ардашев поднялся.

– Я полностью разделяю ваше горе.

– Благодарю. Но давайте вернёмся к нашему делу. Вероятно, нам поручат вести следствие по трупу, доставленному с парохода «Роттердам». Стало быть, тогда мы и получим все документы, изготовленные на судне, включая и вещественные доказательства, о которых вы упомянули. И я надеюсь на вашу помощь. В данном случае наши интересы совпадают. – Лейтенант протянул Ардашеву визитную карточку. – Телефонируйте в любое время.

– Премного вам благодарен, сэр. Но у меня возникает ощущение, что вы не совсем с нами откровенны.

– Что вы имеете в виду? – насторожился полицейский.

Клим Пантелеевич, точно учитель, вынужденный объяснять ученику очевидные вещи, натужно вздохнул и принялся рассказывать:

– Видите ли, у всякой полиции методы работы весьма похожи. И тут неважно, где ведётся следствие: в России, Европе или в США. Принять решение об аресте недавнего свидетеля, ставшего де-юре обвиняемым, можно лишь в двух случаях: в первую очередь, когда есть стопроцентное доказательство вины в виде наличия неопровержимой улики; во вторую – когда имеется масса косвенных улик, но нет ни одной явной. В деле Морлока относительно мисс Флетчер нет не только ни одного явного доказательства её вины, но отсутствует хотя бы пара косвенных. А что же есть? Всего лишь маникюрные ножницы, найденные в её багаже. Но, несмотря на скудость улик, вы тем не менее решили апеллировать к суду о заключении Лилли Флетчер под стражу, хотя заранее понятно, что её адвокат камня на камне не оставит на вашем доводе. Отсюда вывод: вам позарез нужны дополнительные косвенные улики. Учитывая, что два свидетеля преступлений Морлока в Европе мертвы, а обращаться к оставшимся трём – мистеру Баркли, мистеру Войте и вашему слуге покорному – в поддержку обвинений мисс Флетчер бессмысленно, у вас остаётся всего один-единственный способ попытаться отыскать хотя бы самое мелкое дополнительное косвенное доказательство её вины – устроить обыск у неё дома без выданного судом ордера, руководствуясь лишь опасениями, что доказательства могут быть утрачены. Скорее всего, именно этим и объясняется отсутствие вашего коллеги на рабочем месте. Однако вы решили об этом умолчать, не так ли?

– Что ж, вы угадали, – наморщив лоб, ответил Нельсон. – Детектив Джеймс Райт действительно в настоящее время проводит обыск на квартире мисс Флетчер, обвиняемой в совершении тяжкого преступления. И мы объясним суду крайнюю необходимость и срочность этого неотложного следственного действия тем, что в случае промедления важные улики могли быть утрачены. Однако мне ничего не известно о результатах обыска. Возможно, детектив успеет протелефонировать мне, а может быть, лишь на суде представит дополнительные доказательства. Откуда мне знать? Да и с какой стати мне быть с вами откровенным? Вы же не святой отец, а я не кающийся грешник. И где гарантия того, что вы не свяжетесь с адвокатом мисс Флетчер и не выложите ему все козыри следствия прямо перед судом?

– Благодарю за откровенность. – Частный детектив поднялся. – Думаю, нам стоит поторопиться, если мы хотим стать очевидцами этого процесса. Вы не подскажете, как нам туда добраться?

– А вам никуда и не надо идти, – довольно улыбнулся Нельсон. – Полиция, суд и тюрьма – всё в одном здании, где вы и находитесь. Только входы разные. Согласитесь, очень удобно. Об этом позаботились наши праотцы ещё в 1838 году.

– Для полного удобства не хватает погребальной конторы. Честь имею кланяться.

– Всего доброго! – попрощался Войта и вслед за шефом покинул кабинет лейтенанта Нельсона.

– До скорой встречи, джентльмены! – пробубнил себе под нос полицейский.

Оказавшись на шумной улице, Войта осведомился:

– По вашим глазам я понял, что у вас есть план по вызволению этой красотки из цепких лап американского правосудия, не так ли?

– Да, дружище. Нам нужно срочно протелефонировать мистеру Баркли и узнать адрес конторы адвоката, который будет представлять интересы Лилли на суде.

– А вон и будка Pay-phone!

– Отлично! У вас не найдётся пары «никелей»?[49]

– Кажется, что-то есть, – порывшись в кармане пальто, Войта высыпал в ладонь Ардашева несколько монет и проговорил:

– Я специально поменял один доллар, чтобы купить в автомате пачку жевательных резинок «Ригли».

– Жевательная резина? – широко открыв глаза от удивления, спросил Клим Пантелеевич. – Это что? Гуттаперча?

– Нет, конечно.

Вацлав вынул початую пачку с надписью: «Wrigley's Spearmint», распечатал и, выудив одну штуку, протянул Климу Пантелеевичу.

– Попробуйте, шеф.

Ардашев развернул тонкую пластинку и, пожевав, осведомился:

– Я так понимаю, её не глотают?

– Нет, американцы жуют её до тех пор, пока не исчезнет мятный привкус, а потом просто выплёвывают. Тут продают жевательные резинки с разными оттенками вкуса, есть даже табачные.

– Они чем-то напоминают чешские гашлерки или пепперминт, но те можно есть, а резинку придётся выплюнуть. И это мне не нравится, – с этими словами частный детектив, достав носовой