Встречи под звездой надежды - Элина Быстрицкая

Сейчас я перечитываю эти свои откровения с грустной улыбкой. Романтические начала в характерах молодых актрис того времени были необычайно сильны, на них слишком влияли весь образ жизни и профессиональная подготовка. Реальная, окружающая меня действительность была другой…

Но мечта о роли актрисы не исчезла. Впоследствии она реализовалась неожиданным образом: я с удовольствием и, надо сказать, с успехом играла актрис в классических спектаклях.

Я была в то время в хорошей форме, мне сопутствовал успех. И главное — я работала самозабвенно, с огромным удовольствием. Окончательно созрело решение уйти из Вильнюсского театра. Но я хотела сделать это тактично, без обид.

Так часто бывает, что удачи соседствуют с неожиданными ударами судьбы. И жизнь подставила мне подножку тогда, когда я ее совсем не ожидала. Да такую, что я и предположить не могла.

А поначалу все складывалось хорошо. Меня пригласили на пробы в фильм «Убийство на улице Данте». Снимал его Михаил Ильич Ромм, и я была счастлива, что попала к нему. Из всех актрис, которые пробовались на главную роль, он выбрал меня.

На натуру мы поехали в Ригу. Ведь многие фильмы на сюжеты из жизни Запада снимались в прибалтийских городах. Возвратились оттуда, я пришла на «Мосфильм» готовиться к очередной съемке, а мне вдруг гример говорит:

— Что это такое у вас с глазами?

— А что с ними?

— У вас желтые белки…

Я внимательно посмотрелась в зеркало — в самом деле…

Дочь врача и сама медичка, я сразу поняла, что дело плохо, у меня начался какой-то инфекционный процесс. Врачи поставили диагноз: инфекционная желтуха, и я попала в больницу.

Полтора месяца меня ждали, чтобы продолжить съемки. Возвратилась из больницы и… не смогла работать. У меня был упадок сил, я растолстела, ни в один костюм не влезала. Видимо, я «схватила» инфекционную желтуху во время гастролей театра — ездили очень много. Скорее всего в Баку, где мы были в творческой командировке. Эта болезнь очень сильно изнуряет и тяжело проходит, ее последствия долго дают о себе знать.

Ну что делать? Я безумно переживала, ночи напролет лежала с открытыми глазами и с тяжелым сердцем. Мне становилось ясно, что сниматься не смогу. Мои коллеги по фильму раньше меня это поняли, но не торопили с решением, хотели, чтобы приняла его сама. «Мою» роль получила Женя Козырева. Она ее сыграла хорошо, симпатично.

А я вся испереживалась… Помню, приехал меня навестить после болезни Константин Федорович Исаев, написавший сценарий «Неоконченной повести». Рассказывая о том, что со мною приключилось, я расплакалась. Он сказал с сочувствием:

— Да не плачь, девочка… У тебя еще будут роли, у тебя все еще только начинается.

Но успокоить меня Константин Федорович не смог.

Когда я выписалась из больницы, коллеги относились ко мне очень доброжелательно, старались отвлечь от мрачных мыслей. Меня пригласили в Дом кино, который находился там же, где была гостиница «Советская», а теперь ресторан «Яр». Приехала группа французских актеров. Среди них — Ив Монтан, Симона Синьоре, Жерар Филип, Дани Робен, Николь Курсель. Всего их было семнадцать человек, и приезд таких знаменитых артистов стал для советских кинематографистов и вообще для общества большим событием.

Мое кресло в зрительном зале оказалось рядом с креслом Фаины Георгиевны Раневской. Она сразу сказала сидевшему по другую сторону от нее Иосифу Михайловичу Туманову, главному режиссеру Театра имени А. С. Пушкина:

— Вот вам, пожалуйста, героиня для «Белого лотоса».

Это была индийская пьеса, которую И. М. Туманов тогда ставил. Конечно, я сразу же согласилась. Правда, я мечтала о другой роли, но еще ничего не решилось, должно было пройти несколько месяцев, прежде чем мне скажут «да» или «нет»… Но было очень заманчиво прийти в известный московский театр, получить возможность работать в хорошем театральном коллективе, с актерами, у которых есть чему поучиться.

Вскоре я поехала в Вильнюс, надо было забрать свои вещи. Пришла в театр, а мне с порога сообщили новость:

— Вам утвердили оклад в полторы тысячи рублей.

Я ответила:

— Спасибо, но все надо делать вовремя…

И уехала в Москву, в Театр имени А. С. Пушкина, на те же шестьсот рублей, что и прежде в Вильнюсе. Никогда, наверное, не забуду, как к концу каждого месяца пересчитывала копейки… Я уже начала работу над ролью в «Белом лотосе», и вдруг мне сообщили, что меня утвердили на роль Аксиньи в «Тихом Доне». Но до съемок этого фильма было еще далеко, а жить ведь надо сегодня! Надеялась, что смогу совместить работу в театре и участие в съемках. Конечно, это были напрасные надежды. Но в любом случае я делала все, чтобы забыть болезнь и, как говорится, дышать полной грудью. Жизнь преподнесла мне неожиданный подарок — поездку во Францию.

Мои коллеги по театру и кино часто ездили в составе различных делегаций за рубеж. Возвращались с массой впечатлений и… с модными одежками. Приличные модные туалеты — это в те годы была для актрисы большая проблема.

Меня при отборе кандидаток в поездки обходили. Справедливости ради скажу, что и я не пыталась пробиться сквозь толпу заслуженных претенденток, хотя тоже была не из последних в артистической «иерархии»: «Неоконченная повесть» сделала меня известной всей стране.

И когда мне предложили войти в первую делегацию советских кинематографистов для поездки во Францию, я конечно же согласилась. Эта поездка произвела на меня огромное впечатление. И начались изменения в моем восприятии жизни — нашей и чужой, западной. Наивная комсомолочка уходила в прошлое…

Французские кинематографисты нас очень радушно принимали. Я познакомилась с Симоной Синьоре, Ивом Монтаном, Жераром Филипом, другими звездами мирового экрана. Французы умели расположить к себе, и я оценила непринужденную обстановку, которую создали вокруг себя знаменитости. А когда побывали на товарищеской встрече в загородном доме одного из актеров, я была поражена тем, как живут наши французские коллеги. По сравнению с жизнью в Советском Союзе это было небо и земля. Честно скажу: выглядели мы на этом фоне довольно ущербными.

Мне, как и другим советским членам делегации, казалось, что нам устраивают показуху. Но вскоре пришло понимание, что это «их» реальный образ жизни.

На многое мне открыли глаза и чисто профессиональные разговоры. Словом, это был для меня иной мир, но я отнеслась к нему с философским спокойствием. Они так живут, ну и слава богу. Но я, русская актриса, живу по-другому — так предписано судьбой, и менять ее я не собираюсь. Собственно, я над этим не задумывалась, это было само собой разумеющимся.

Парижу же я буду вечно благодарна за то, что именно там я сделала первый робкий шажок к роли Аксиньи в «Тихом Доне»…

Однажды Алла Ларионова — она тоже входила в состав нашей делегации — мне сказала: