Сфагнум - Виктор Мартинович

— В смысле в журнале? — не понял Серый.

— Ну, его в журнале, на обложке изобразили, этого Романа. Прикиньте? Причем журнал цветной, не хуйня какая-то.

— И мы на него работаем, — с уважением к себе произнес Хомяк.

— Работали, — поправил Шульга. — И, в общем, целая статья была написана про этого Романа, про то, какой он большой и как всех держит.

— И деньги его? — уточнил Серый.

— Его деньги, да. И если что, нам не только с Пиджаком дело иметь придется.

— Да, тут одной проломанной головой не отбрыкнешься, — протянул Серый.

— Может, нам попробовать этого Романа ебнуть? — с сомнением в голосе сказал Хомяк. — Приедем в Москву, найдем по телефонному справочнику, ебнем, и всех делов.

Тут уж нервно, как будто сказана была несусветная глупость, засмеялся Серый.

— Ну ты дурень! — хлопнул он Хомяка по плечу.

Шульга не удостоил эту версию своим вниманием.

— И еще одна черта к портрэту этого Ромы, — поднял он палец вверх. — Пиджак рассказывал, хобби у Романа такое: любит человек русскую старину. Так вот, пару лет тому через Пиджака он купил в Витебской области треть района, построил себе там имение с деревянными колоннами и мезонином, выкопал пруд с каскадами, собрал крестьян из четырех деревень, построил им хаты, крытые соломой, как при Льве Толстом в шестнадцатом веке жили. И, как от Москвы своей устанет, приезжает в Беларусь душой отдохнуть и в барина поиграть. Медок, ушица, экипаж у него с лошадями. Едет на экипаже, а все вокруг в пояс кланяются, шапки ломают, улыбаются. Может, денег из окна сыпанет. Крестьяне, кстати, до уссыку довольны — их в косоворотки холщовые бесплатно обрядили, лапти по заказу во Франции сшитые подогнали: гортекс, войлок, а сверху заменитель лыка из нано-полимеров. Армяки, тулупы, бабам кокошники, чтобы хороводы, блядь, водили когда барину грустно. Каждый день — водки, сала дают бесплатно, чтобы они антураж поддерживали и морды праздничными были. Чтобы чувствовалось, как хорошо крестьянам жилось до Столыпина, который бомбу в царя кинул. Говорят, какой-то поц в районной администрации возбухнул было, но его быстро прикопали.

— Серьезный мужчина, — подвел черту под рассказом Серый.

— Да, такого не ебнешь, — отозвал свою идею Хомяк.

Хомяк достал две монеты по пять российских рублей и, чтобы всех побесить, начал гонять их по столу.

— Хомяк, хватит! — прикрикнул Серый. — Думать мешаешь!

— Иди на хуй, — весело огрызнулся Хома.

Обычно он доводил таким образом Серого до рукоприкладства, а сразу после получения болезненного тычка в область печени или почек — начинал ныть, что ему болит и надо прилечь.

— Братвеллы! Осенило меня! — привстал Шульга.

— Чего такое? — встревожился Хомяк.

Ему было неприятно думать, что монеты, которые должны были раздражать всех, наоборот, помогли кому-то думать.

— Я малым в глусском музее клад видел, — начал свой рассказ Шульга. — Прикиньте, вооот такенная груда монет, она в жбане лежала здоровом, жбан разбился, а монеты из-за глины, которая в жбан попала, склеились между собой в один такой здоровенный шар, килограмм на десять. Прикиньте?

— Ну и? — недоуменно переспросил Серый.

Ему было странно, что такой умный человек, как Шульга, в такой ответственный момент вспоминает про какие-то клады.

— Ну и! — передразнил приятеля Шульга. — Монеты серебряными были. Прикинь, десять килограмм серебра!

— А, — понял Серый.

— Так ты предлагаешь музей этот накрыть? — сразу перевел все в практическую плоскость Хома. — Не хватит десяти кило серебра, чтобы с Пиджаком рассчитаться.

— Хватит! — не согласился Серый.

Оба были весьма приблизительно осведомлены как в вопросе биржевой стоимости серебра, так и в вопросе того, сколько же денег было в пакете с надписью «ГУМ 60 лет».

— Да не, зачем музей накрывать! Надо свой клад искать. Золотой! — с запалом выкрикнул Шульга. — Здесь кладов в земле знаете сколько? То тут, то там мотыгой выворачивает, водой вымывает. Земля-то у нас героическая! Земля-партизанка! Бабло народ постоянно от врагов ховал!

— Во время Великой Отечественной? — уточнил Серый, который знал про Великую Отечественную.

— Не, еще раньше, — ответил Шульга, Серый попытался представить, что было до Великой Отечественной, не вспомнил сразу, а затем нашелся, ну конечно. Октябрьская революция семнадцатого года!

— Шульга, гнилой твой вариант. Где ж мы клад найдем? — попытался критиковать Хомяк, но критиковать у него получалось не так складно, как у Шульги.

Сам он это списывал не на недостатки собственного ума, а на нелинейный склад мышления: у него всегда было достаточно аргументов, чтобы переспорить кого угодно, только аргументы эти приходили в голову не всегда вовремя. Бывало, через час после того, как спор окончен, на Хомяка спускалось четкое понимание, как нужно было спорить с соперником, но было уже поздно, поздно.

— Да легко найдем! — воскликнул Шульга. — Вот взять бабу Любу. Она, когда я тут летом был, нашла в земле две монеты золотые.

— Вот это да! — заразился Серый запалом Шульги.

— Так вы сами рассудите, где две монеты золотые, там и тысяча таких монет. Кто ж монеты по две прячет! Явно там чугун лежал, только она его не нашла!

— Факт! — согласился и Хомяк.

Мысль о том, чтобы найти то, что не нашел другой, и забрать это себе, была ему этически близка.

— А чугуна с золотом нам очень даже хватит, — рассудил Шульга. — Вы прикиньте: одна монета золотая, которой 200 лет, под косарь тянет. Потому что там в ней золота грамм пять, причем это настоящее золото, старое, не то, что сейчас турки разбавляют. Плюс историческая ценность какая. Музеи покупают, коллекционеры разные, которым приятно старое у себя хранить. В чугуне таких монет — тысяча. Тысяча монет на тысячу баксов — вот тебе уже и десять лямов. С Пиджаком всухую разойдемся! Еще, может, и на поляну останется, посидеть, отдохнуть.

Друзья согласились с такой калькуляцией.

— К тому же, у нас есть одно преимущество, — заговорщицки снизил голос Шульга.

Серый и Хомяк наклонились к нему, чтобы внимательно выслушать про преимущество.

— Обычно клады находят случайно, — объяснил он. — Пашет землю мужик, вдруг из-под плуга раз — и кувшин с медяками. Но он же не при делах был, он вообще землю пахал просто. А мы-то не землю пахать будем! Мы целенаправленно золото искать будем!

Серый и Хомяк закивали: правильно все говорит.

— С лотереей ясно, где ебалово, — привел еще один аргумент Шульга. — Люди покупают, а наживается лотерея. А тут никто не наживается. Ищешь клад. Находишь — твой. Не находишь — никому не отстегиваешь.