Кай - Алекс Анжело

Рассказывай, – потребовала девушка со вздохом. – Пользуйся возможностью, сейчас я самый благодарный слушатель. И никто об этом не узнает, уж поверь.

Кай оглянулся. Встреченная им незнакомка была грубой, вспыльчивой, но все же предельно честной. Уже тогда он понимал, что окружающие часто говорят не то, что думают. Но она не лгала, и он был в этом уверен.

– Мои глаза пугают остальных. Люди считают, что они неправильные. Мой взгляд приносит несчастье, – выпалил мальчик, а девушка внезапно заливисто рассмеялась. Так безудержно и громко, что Кай поначалу опешил, а после невольно тоже улыбнулся. Ее реакция не обидела, совсем наоборот, скорее, на сердце у него стало легко. Он позабыл, зачем явился в лес и какая цель им двигала. Покидая дом, он сомневался, что вернется…

– Мальчик. – Дева посерьезнела, в ее взгляде словно жил огонь, холодный, но яростный. Кай вдруг понял, что ее глаза поразительно похожи на его собственные. – Цвет радужек показывает, что ты особенный. И людей пугает вовсе не их цвет, а твоя непохожесть на них. Ты такой, каким им никогда не стать. – Она говорила практически шепотом, но для Кая существовал лишь звук ее голоса. – Я наблюдала за ними веками. Они рождаются, вырастают и работают под землей, создают семью, заводят детей, чтобы было кому занять их место. А после круг начинается заново. – Она замолчала, задумавшись. – Все, что выбивается из этого круга, их пугает.

– Моя мама уехала из города и умерла… – вдруг проговорил Кай.

– Да-а, это проблема. Люди часто умирают. Но и здесь они гибнут, разве нет?

– Мой дедушка умер в шахте, – вспомнил он.

– Это лишь подтверждает мои слова, – бросила Ледяная Дева, смотря в белесое небо, – начинался снегопад. – А теперь скажи мне, что ребенок делает один в лесу зимой?

Кай побледнел.

– Заблудился? – спросила Ледяница и сама же ответила: – Нет. Сам пришел? Но зачем?

– Замерзнуть. Точнее, проверить себя. Сколько смогу выдержать.

Оставаясь неподвижной, она скосила на него взгляд льдистых глаз.

– Да? Я могу тебе помочь. – Ее взор уперся в его грудную клетку. На мгновение Каю стало жутко. – Но чуть позже. Пока я бессильна.

Возможно, ему надо было бежать от нее без оглядки. Но все же настоящего страха Кай не испытал. Скорее, он чувствовал странное восхищение.

– Может, вас чем-нибудь прикрыть? – предложил он. – Вдруг кто-нибудь на вас натолкнется.

– Не надо. – Еще час назад она бы согласилась на предложение. – Скоро занесет снегом.

Дева Льда вновь посмотрела на ребенка – раскрасневшиеся щеки, весь в снегу, словно бежал в никуда, растрепавшиеся черные волосы выбились из-под шапки, щуплый и слабый, но глаза сияют так ярко, повествуя о силе. У людей такого взгляда не бывает.

Осколок Зеркала разума в сердце способен изменить до неузнаваемости. Один из фрагментов пропал восемь лет назад и вот неожиданно нашелся в человеческом дитя.

«Почему он оказался именно в нем?»

Она заставила себя оторваться от сияния на месте его сердца, которое было заметно, лишь если присмотреться. Сглотнула, прежде чем низко и холодно произнести:

– Шел бы ты домой, пока можно. Умереть еще успеешь, поживи пока, может, и до старости доживешь. – В сказанном Дева не была уверена до конца. Все решит время. Если существование Осколка останется в тайне, то она сможет дождаться.

Последняя фраза разнеслась в тишине, и вскоре снег захрустел – Кай пошел прочь.

Она не посмотрела ему вслед, чтобы не подвергнуться искушению. Не стоило тратить силы попусту.

Когда Дева Льда уже почти забыла о мальчишке – ее сознание опустело, очистившись от мыслей, – рядом вновь захрустел снег и раздался звук, будто что-то волокли. Она распахнула глаза как раз в тот момент, когда тень Кая легла ей на лицо. Он суетился, укрывая ее ноги ветками.

– Я же сказала, не надо, – закатила глаза Дева.

– Вдруг не занесет? На вас может кто-то наткнуться случайно, так же, как и я, – упрямо отозвался Кай.

Дева все же промолчала, в итоге решив, что пусть он делает что пожелает. Кай копошился долго, уходил и потом вновь возвращался. Иногда она приоткрывала глаза, чтобы проверить, много ли ему еще осталось. И в очередной раз, когда почти все ее тело оказалось укрыто еловыми ветками, увидела руки Кая – раскрасневшиеся от мороза, со свежими мозолями, появившимися, когда он ломал ветви, и исколотые иголками.

– Где твои рукавицы? – спросила она сухо.

Он встрепенулся. Глянул на свои ладони.

– Забыл, – ответил Кай. – Мне не нравится их носить, – поделился тише. – Так… Осталось лишь накрыть вашу голову.

– Ладно, – смирилась Снежная Дева.

Она относилась ко всему просто и, если не могла повлиять на обстоятельства, зачастую забывала о них. Если бы она зацикливалась на мелочах, то давно потеряла бы рассудок. Ее сознание безжалостно избавлялось от бесполезных деталей. Она и прошлую зиму-то толком уже не помнила.

– Осторожно, иголки колются, – предупредил Кай.

– Как скажешь, но иголки не принесут мне вреда. – Дева прикрыла веки, а ее тело потускнело, словно лишившись силы.

Вскоре солнце скрылось среди зелени еловых иголок, в тени становящихся почти черными. Кай ушел, а снег постепенно покрывал ветки, окончательно скрывая Деву Льда от чужого взора. Когда же на следующий день он вернулся к тому месту, ее уже там не было.

Кай бежал, надеясь, что сможет задать вопросы, ведь он почти сразу догадался, кто перед ним. Днем ранее он так удивился их встрече, что обо всем на свете забыл, а ведь столь о многом хотел спросить! Но когда Кай наконец-то достиг того уголка леса, то увидел лишь раскиданные во все стороны еловые ветки. И даже ее следы ветер и снег уже успели уничтожить. Кай с надеждой вновь осмотрелся, задыхаясь от бега и студеного воздуха. Но встречала его лишь безмолвная зима.

9

Сложно сказать, сколько времени в тот месяц провел Кай в постели. Вставая, лишь чтобы зажечь огонь и затолкать в себя что-нибудь из еды, он вновь ложился. Его не беспокоили, только Герда и соседи с первого этажа приходили порою проведать, считая, что он болеет после того, как искупался в озере.

Может быть, он и болел, но точно не поэтому. Его не тревожили ни плечо, ни простуда, и даже привычное ощущение холода вскоре вернулось. Была слабость, но, возможно, и она стала следствием усталости и переживаний. Последнюю неделю его жизни нельзя было назвать мирной.

Но мучило его иное – мысли. Назойливые, многочисленные, как стаи насекомых.

В те дни он понял: внутренние проблемы как чертов клубок с нитками, потянешь – и он начинает