Курская битва. Перелом. Сражение на южном фасе Курской дуги. Крах операции "Цитадель" - Петр Букейханов

Примерно в это же время (с рассвета 6 июля) должен был состояться запланированный Ватутиным контрудар войск Воронежского фронта с участием пяти танковых и механизированных корпусов, однако командование 1-й танковой армии считало его нецелесообразным. Катуков в своих воспоминаниях указывает141, что немецкие тяжелые танки новых типов превосходили советские по вооруженности и могли успешно вести огневой бой на дистанции до 2 км, вне зоны досягаемости огня 76,2-мм пушек танков типа Т-43—76, которые составляли до 70 процентов машин в общей массе советской бронетехники, собранной в районе Курского выступа142. Поэтому выгоднее было встретить противника на заранее подготовленных рубежах, используя низкую маневренность тяжелых немецких машин, и нанося ему потери в ближнем бою, когда советские танки могли результативно действовать из засады и с укрытых позиций. Такие соображения начальник штаба 1-й танковой армии генерал Михаил Шалин доложил командующему фронтом, но к сроку намеченного контрудара ответа не получил.

Поэтому, действуя согласно приказу, около 5 часов утра 6 июля на Томаровском направлении перешли в наступление части 3-го механизированного корпуса 1-й танковой армии, которые атаковали позиции 2-го танкового корпуса

СС южнее Яковлева. Как и ожидалось, атакующие действия танковых и механизированных бригад успеха не имели, войска 1-й танковой армии понесли большие потери — так, в 49-й танковой бригаде 3-го механизированного корпуса, которой командовал подполковник Бурда, потери бронетехники составили около 60 процентов от первоначального состава143. Тогда Катуков, минуя Ватутина, связался со Ставкой Верховного Главнокомандования и доложил обстановку Сталину. Спустя короткое время Ватутин лично сообщил Катукову об отмене приказа о контрударе и указал ему перейти к обороне144.

Интересно, что командир 6-го танкового корпуса генерал Андрей Гетман вспоминает, как перед началом контрудара генерал Катуков не рекомендовал ему уделять много внимания подготовке обороны, поскольку утром все равно придется идти в наступление145. На основе этого Гетман делает вывод, что тогда еще не все верно оценивали силу ударов противника. Поэтому вполне возможно, что к выводу о необходимости прекратить контрудар сам Катуков пришел уже после его начала, в связи с неудачным развитием боевых действий.

Специфической особенностью оперативного почерка генерала Михаила Катукова являлся такой оперативно-тактический прием, как организация засадных действий, что характеризует самого Катукова как личность осторожную, не склонную к импровизации на поле боя и предпочитающую по возможности беречь силы. По свидетельству члена Военного совета 1-й танковой армии генерала Николая Попе-ля146, тактика борьбы с вражескими танками из засад и укрытий была «...страстью Катукова», излюбленным способом действий этого военачальника и подобранных им командных кадров 1-й танковой армии. Именно благодаря такому оперативному почерку Катуков в 1941 году был замечен высшим советским командованием и добился быстрой военной карьеры — после успешных боев против 4-й танковой дивизии 24-го моторизованного армейского корпуса 2-й танковой группы вермахта147.

Учитывая развитие событий утром 6 июля 1943 года, можно заключить, что, в отличие от большинства других советских военачальников, Михаил Катуков не был готов приносить в жертву людей и технику с одной только целью любым путем ослабить противника. Катуков стремился действовать осмысленно и адекватно ситуации, поэтому его приверженность методу боя из засад показывает, что фактически он признавал превосходство германских бронетанковых войск в открытом бою против советских танковых и механизированных частей и соединений. Учитывая это превосходство, командование 1-й танковой армии использовало соответствующую тактику боя и оперативно-тактические методы и приемы ведения оборонительной операции в целом — маневр с целью своевременного расположения войск на заранее подготовленных укрытых позициях на танкоопасных направлениях. Однако если командующий Воронежским фронтом генерал Ватутин в июле 1943 года смирился с самостоятельностью Катукова, то маршал Жуков на посту командующего 1-м Белорусским фронтом в апреле 1945 года жестко пресек попытки командования 1-й танковой армии проявить осторожность в ходе прорыва обороны 9-й немецкой армии в районе Зеелова (Zeelow, Зееловские высоты).

16 апреля 1945 года Катуков получил от Жукова приказ ввести в бой 1-ю гвардейскую танковую армию с целью прорыва тактической зоны обороны противника во взаимодействии с частями 8-й гвардейской армии. Когда Катуков, наблюдая потери танковой армии, попытался организовать маневр бронетанковыми частями, чтобы отыскать слабое место в обороне немцев, то 17 апреля Жуков издал приказ, согласно которому танковая армия Катукова, имея колоссальные силы и средства, топчется перед слабым противником, поскольку сам Катуков и его командиры корпусов за действиями войск не наблюдают, отсиживаясь далеко в тылу, за 10—12 км148.

Эти нарекания Жукова вызвали у командования 1-й гвардейской танковой армии такое неприятие, что тот же член Военного совета армии генерал Попель в своих позднейших воспоминаниях совершенно откровенно называет маршала «наполеончиком», жестко критикуя его за грубость с подчиненными и хамскую привычку унижать того, кто в силу армейской субординации лишен возможности ответить на оскорбления149.

Отразив советский контрудар, после полуторачасовой артиллерийской подготовки немцы продолжили наступление на Обоянь, действуя в основном по двум направлениям — из района Черкасского на Покровку, а также из района Выковки вдоль Обоянского шоссе. Командование 48-го и 2-го СС танковых корпусов вновь организовало свои силы в виде боевых групп, которые определяли уязвимость и прочность советской обороны, атакуя на разных участках. Там, где намечался успех, немцы вводили в бой дополнительные силы бронетехники и моторизованной пехоты.

48-й танковый корпус атаковал тремя дивизионными боевыми группами на узком участке Коровино—Черкасское, стремясь продвинуться в северном и северо-восточном направлениях. Атаки поддерживала с воздуха немецкая авиация, совершившая до 200 боевых вылетов в этом секторе.