Кое-что о любви - Элизабет Бойл

Она снова подмигнула и направилась к дому Тоттли, расположенному на другой стороне площади.

– Милорд, наконец-то! – встретил его у дверей Симмонс, который, по-видимому, был также возмущён его опозданием, как и леди Роулинз. – Я приготовил одежду во второй спальне. И вам лучше поторопиться, иначе ваше позднее прибытие вызовет осуждение. – Это язвительное замечание он сопроводил не слишком вежливым кивком в сторону лестницы.

Алекс с удивлением посмотрел на Симмонса. Он не мог припомнить, когда в последний раз старый слуга семьи делал ему выговор – вероятно, ещё до отъезда Алекса в Итон. Но прежде чем он успел напомнить дворецкому, что женщина наверху ему не жена, Симмонс велел Генри подавать экипаж.

Козни леди Роулинз и откровенное недовольство Симмонса заставили Алекса задуматься, помнит ли кто-нибудь, что это его дом.

Поднявшись по лестнице, он прошёл мимо второй спальни и направился прямо в свою спальню. Войдя без стука, он никого не обнаружил внутри.

– Эммелин? – Я здесь, – откликнулась она.

Он пересёк комнату и, войдя в смежную гостиную, увидел установленную в углу ширму, створки которой украшал китайский рисунок.

– Я здесь, – повторила из-за ширмы Эммелин.

Алекс остановился посреди комнаты, не рискнув подойти ближе, так как в памяти ещё было слишком свежо воспоминание о поцелуе Эммелин. И хотя он не согласился с Джеком, что был увлечён, он не мог не признаться, что эта женщина была чрезвычайно привлекательна. Но ему совершенно ни к чему было усугублять свои проблемы, заглядывая за великолепную ширму, счёт за которую сейчас он был более чем счастлив оплатить.

– Я думаю, нам нужно разработать план для вечера, – сказал он. – Мы приезжаем, показываемся всем, а потом – я так хочу – перед самым обедом вы говорите, что плохо себя чувствуете. Я приношу извинения, и затем мы уезжаем до того, как могут возникнуть какие-либо неприятности.

– Из этого ничего не выйдет, – промолвила Эммелин с затаённым вздохом.

– Почему нет? – Неужели в этом доме никто уже не прислушивается к его словам?

– Если я притворюсь, что мне внезапно стало плохо, это всех наведёт на мысль, что я в интересном положении.

Она ждёт ребёнка? Алекс с трудом перевёл дух и решил, что его жизнь не могла бы быть более запутанной.

– Но это же не так?

– Безусловно, нет! – ответила она с таким негодованием, что он подумал, не стоит ли ему нагнуться на случай, если за её вспышкой гнева последует летящая щётка для волос или другой предмет.

– Я не хотел вас оскорбить.

Оскорбление, видимо, имело место, но Алекс не мог понять, почему должен чувствовать себя причиной гнева Эммелин – ведь она сама затронула эту тему.

– Тогда что же, по-вашему, нам делать? – спросил он вопреки своим лучшим намерениям.

– Остаться на весь вечер.

Алекс замотал головой ещё до того, как она закончила свою мысль.

– Не знаю, известно ли вам, что леди Оксли слывёт самой проницательной в обществе. Одна оплошность – и она разоблачит вас как обманщицу.

– Это было бы прискорбно для нас обоих, – заметила Эммелин. – А вам не кажется, что для вашей выдумки было бы лучше, если бы я выдержала экзамен у леди Оксли? Тогда больше не было бы никаких предположений, никаких въедливых расспросов Хьюберта.

Значит, она и об этом знала.

– Слишком рискованная игра, – ответил Алекс, хотя понимал, что её план имеет свои преимущества.

– Поверьте мне, – сказала Эммелин, выходя из-за ширмы, – я кое-что понимаю в игре.

Когда Алекс взглянул на открывшуюся перед ним картину, он понял, что сегодня вечером на кону будет гораздо больше, чем признание на приёме у леди Оксли. У него перехватило дыхание, и он почувствовал, что погиб – и не только он. Все мужчины в салоне леди Оксли будут также взяты в плен и покорены этой очаровательной женщиной, которой, как предполагалось, не существовало.

Сначала по выражению лица Седжуика Эммелин заподозрила, что он уже видел счёт синьора Донати за роспись потолка, потому все оно, от выгнутых дугой бровей до необычно плотно сжатых губ, выражало смятение и испуг.

Хорошо, но сколько же, по его мнению, должна стоить такая необычная отделка?

Но затем Эммелин увидела, что барон смотрит на неё – с тем же неестественным напряжением, что и днём после их поцелуя, как смотрел на неё в бальном зале. И когда его взгляд поднялся от подола платья и встретился с её взглядом, Эммелин поняла то, что пронзило её до самых атласных туфель.

Он хотел её. Находил безмерно соблазнительной.

Эммелин попятилась и наткнулась на туалетный столик.

О, не следовало позволять Мальвине и горничной одевать её для вечера, они зашли слишком далеко.

«Но ты им позволила», – шепнул тихий рассудительный голос, тот, который обычно подсказывал ей, когда бросить карты и встать из-за стола. Однако озорная, греховная частица Эммелин хотела вызвать именно такую реакцию, проверить, блефовал ли Седжуик, скрываясь под своей невозмутимой знешностью.

– Возьмите меня, – сказала Эммелин, не подумав.

– Прошу прощения?

И опять эта выгнутая дугой бровь, этот насмешливый взгляд заставили Эммелин пожалеть, что она разрешила Мальвине опустить вырез платья немного ниже.

На самом деле, прежде чем браться за такую работу, Эммелин следовало разыскать источники информации получше, чем старый справочник Дебретга, хранившийся у её матери, и «Морнинг пост». Правда, у «Пост» не было особых поводов обсуждать барона Седжуика – во всяком случае, до настоящего времени.

– Я… я хочу сказать, – запинаясь забормотала Эммелин, – подумайте, что вы приобретёте, если возьмёте меня. Вас перестанут донимать всеми этими докучливыми расспросами о вашей неизвестной жене.

Наклонив голову набок, Седжуик некоторое время внимательно рассматривал Эммелин, а потом закрыл глаза и сделал глубокий вдох, как будто обдумывал её предложение, но следующие его слова удивили Эммелин.

– Кто вы? – спросил он.

– Эммелин Денфорд, леди Седжуик, – мягко ответила она.

– Нет, кто вы на самом деле?

– А это имеет значение?

– И вы ещё спрашиваете? Вы хотите, чтобы я представил даму сомнительного происхождения одной из самых проницательных великосветских леди Англии, так что я имею полное право знать, кто вы.

– Я смогу все сделать как нужно, Седжуик, – пообещала Эммелин. – Никто не догадается, что я не леди Седжуик, если вас это беспокоит.

– Нет. Прежде чем этот розыгрыш не зашёл слишком далеко, я хочу знать, кто вы и кто вас нанял.

«О чёрт, только не это!»