Подразделение 000 - Сергей Костин

– Понял, Сергеев. Тут кстати тебе в управление благодарность из Африки прибыла. Тамошние дворники благодарят тебя за оказанную помощь. С чего бы это?

Да ни с чего. Это я африканским дворникам ломики спихнул. Убедил, что скоро ожидается континентальное похолодание и они, ломики тоесть, им понадобятся, как вода в пустыне.

Лгать Директору я не мог. Не тот он человек. Поэтому знаками показал Милашке, что мне позарез нужна ее помощь. Милашка не дура, сообразила, и, вклинившись в разговор, изобразила вспышки на солнце. Связь захрипела и оборвалась. Милашке благодарность, мне отсрочка.

Работа по спасению утопающей, входила в завершающую стадию. Движения спасателей подразделения 000 стали какими-то отточенными, резкими и скорыми. Не помню, но кто-то из старых классиков бурного периода полураспада России сказал, что мол, промедление работы спасателей смерти подобно. Верно сказал. Чувствовал человек специфику нашей деятельности.

Так. Площадка готова. Бетон приобрел положенную прочность, даже ногтем не сковырнуть. Теперь осталась самая малость.

– Боб! Милашка! Выгружайте сборную конструкцию ПДС. И живенько.

ПДС, это одна из последних разработок российской академии наук. Сильная вещь. Плот деревянный самораспаковывающийся. Как раз для происшествий на воде придуман. Четыре навесных мотора, скоростной до чертиков, время сборки полминуты.

– Боб! Милашка! Долго ждать?

Я как раз всматривался в синее море и только многолетний опыт спасателя подсказал, что за моей спиной происходит нечто неправильное. Я медленно, начальство не имеет право быстро разворачиваться, повернулся и строго посмотрел на американца и погасившую габариты спецмашину подразделения 000.

– Второй номер! Вы слышали команду? ПДС где, спрашиваю?

Боб, он же второй номер, несколько раз неопределенно махнул рукой, при этом беспомощно открывая рот. Наконец сообразил, что я жду от него не молчаливых размахиваний руками.

– Так это… командир… Мы ж на нем прошлую субботу картошку жарили. С пивом. По старинному русскому обычаю. Ты сам приказал.

– На ПДСе? – я не верил собственным ушам. ПДС, конечно, хорошее горючее средство, но не мог я такие дурные приказы отдавать.

– Точно, командир, – Боб убедительно покивал подбородком. Ему вторила Милашка, подавая сигнал клаксонами, которые она свистнула на ежегодной ярмарке старинных автомобилей, – Все двадцать кубов ПДСа на ведро картошки. Ты еще заставлял грибников прыгать через костер и пел песни про то, как взвиваются пожарами темные столичные ночи. А потом рассказывал мне, что именно так поступали первые колонизаторы моей родной американской земли. Поджигали прерию и весело гонялись за индейцами по пепелищам. Мы потом еще два дня пожар тушили. И медали за это получили.

Похоже, янкель говорит правду. Пожар помню. Медали помню. Костер из ПДСа в памяти не отпечатался. Двадцать кубов первоклассной древесины, упакованной в самораспаковывающийся комплект….

– А лодка у нас есть резиновая?

– Утопили, когда за рыбонадзорным катером гонялись.

– Спасательный круг?

– Подарили рыбнадзору когда догнали. С дарственной надписью от всего экипажа.

Никогда не ездить на пикник на спецмашинах! Запомнить раз и навсегда.

– Что делать будем, командир?

А вот паниковать нельзя. Паника, означает конец работе и карьере. А у нас еще Объект не выловлен. И может быть так и останется не выловленным.

– Герасима буди, – сказал, как выстрелил. А что делать? Сам виноват. Перед выездом положено каждый раз проверять комплектацию спецмашины. Все восемь тысяч с хвостиком пунктов. Или, в крайнем случае, заставить Милашку докладывать о не укомплектованности. Кстати, а почему это она не доложила.

Милашка, чувствуя, что виновный в сожжении ПДСа найден, постаралась улизнуть с центрального пляжа задом. Но на ее счастье я уже забыл о раскрытии должностного преступления и общался с третьим номером. С заспанным Герасимом, который жутко возмущался тем, что его разбудили в самое жаркое время суток.

– Мм! – не многословие Герасима не означало минимальность возмущения. Иной раз человеку нужно всего несколько слов, чтобы полностью раскрыть душу.

– Да вот так получилось. Гера, делать-то что? Объект, того и гляди, на дно камнем рухнет.

Третий номер на секунду задумался, пятнадцать секунд чесал небритую щеку и через тридцать секунд после чесания, всего сорок шесть секунд, я специально засекал, выдал решение:

– Мм.

И я не поверил своим ушам. Предлагать мне такое!

– Гер, Ты что, не проснулся? А иначе никак нельзя?

– Мм, – третий номер стоял на своем.

– Не-ет, премии лишаться нельзя. А почему я?

– Мм, – Герасим насмешливо посмотрел на недобро располневшего Боба, который старательно прятал от нас, своих товарищей, глаза.

– Прав ты, – вот ведь человек. На десять шагов вперед думает. У меня так не получается, – Значит, это единственное, что мы сможем сделать?

– Мм, – на этот раз высказались и Герасим и Боб. Практически в один голос.

– Ладно, ладно. Я могу это сделать. Я! Черт.

Не хочется, но придется. Выходить из нештатных ситуаций с честью, одна из задач спасателей подразделения 000. А сейчас как раз такая ситуация. Я бы даже сказал, экстра неординарная.

Под восторженные крики праздно отдыхающих, под сочувствующие взгляды Боба и Герасима, я направился к воде. Да, да! Мне придется сделать именно это. Войти в воду и постараться вплавь добраться до Объекта. Предложение Герасима на первый взгляд выглядит, конечно, идиотским, но раз иного пути нет, то мне придется сделать это.

Вода мокрая. Неприятная. Медузы дуры. Акулы совсем обнаглели. Тычутся носами сырыми. Так и насморк заработать можно.

– Пока что майор Сергеев! Немедленно вернитесь на берег!

Неужто Директор сам на место происшествия пожаловал? Не сидится ему в конторе.

– Я запрещаю вам, Сергеев, рисковать личной жизнью. Вернитесь немедленно, или считайте себя уволенным.

Куда уж возвращаться, раз плавки по самые дельфины замочил. Да и объекта уже не видать. Спешить надо. И чего Директор такой заботливый?

Вытащив из плавок жетон спасателя подразделения 000 и личное табельное оружие, я с силой швырнул, благо не далеко зашел, данное добро на берег. Это такой своеобразный протест против произвола начальства. Зря, конечно, могут и не понарошку выгнать, но что еще делать?

Отдыхающие восторженно захлопали в ладошки, радуясь, что я поступил практически героически. Некоторые даже встали по стойке смирно и отдали мне честь. Это только те, кто в панамах был. А без панам честь не отдавали. К пустым головам руки не прикладываются. Это только у янкелей без дела пальцами в висок тычут. А у нас, русских, так не положено.