Черный трибунал - Виктор Доценко

Все возвращалось на круги своя…

Именно потому Александр Фридрихович и принял предложение своего компаньона Виктора Лебедевского, «законного вора», известного в Москве под птичьей кличкой Лебедь, собраться подальше от столицы, в Ялте, чтобы обсудить наболевшее, а главное, выработать тактику дальнейших действий. Надо сказать.

Немец имел зуб на этого уральского бугая, который, по слухам, был коронован на «вора в законе» своими дружками-кавказцами.

Лебедь, сделавший большие деньги на импортных лекарствах, никак не хотел уступить долю в своем бизнесе ему, Миллеру. А Немец отлично понимал, каких гигантских сумм он лишается из-за примитивной тупости этого урки. И разумеется, ситуацию нужно было изменить в пользу Немца, причем как можно быстрее. Лебедь попросту стоял у него на пути, а это означало, что недолго им осталось быть компаньонами.

Бывший кадровый офицер, всю жизнь прослуживший по штабам, всегда относился к татуированным криминальным авторитетам пренебрежительно, контактируя с ними лишь в силу крайней необходимости. Встреча в Ялте, запланированная на четырнадцатое октября, как раз и была крайне необходимой, и для Миллера прежде всего. Кризис поднял со дна российской жизни всю грязь, накопившуюся за последние десять лет, замутив не только главный фарватер, но и притоки.

А крупная рыба, как известно, лучше всего ловится в мутной воде; кто-кто, а Немец знал это много лучше других…

Говорят, старость — самое печальное время жизни. Ревматические боли перед сменой погоды, постепенное выпадение оставшихся зубов и волос, пасмурное небо над головой, брюзжание на погоду, на не приносящего пенсию почтальона и хулиганов-внуков…

Все это верно, но лишь отчасти…

…Этот коттедж на Рублевском шоссе, сразу же за Московской кольцевой автодорогой, ничем не привлекал к себе внимание проезжающих. В отличие от роскошных жилищ «новых русских», министров и генералов, селившихся тут в изобилии, скромное двухэтажное здание за высоким кирпичным забором не поражало ни размахом, ни вычурностью стиля, ни обилием архитектурных излишеств. Типовой двухэтажный особняк, каких в Подмосковье многие сотни.

Однако те немногие избранные, которым выпало побывать внутри, легко убеждались в справедливости мысли: истинный комфорт не может быть публичным.

Доказательством тому служили и толстые стены со звукопоглощающими экранами, нашпигованные самой современной электроникой, и детально продуманная, хотя и несколько старомодная, обстановка, и атмосфера истинного уюта, которой нынешние хозяева жизни давно уже предпочли крикливую показуху.

Но особенно впечатляла система безопасности: полтора десятка наружных видеокамер тускло отсвечивали объективами по периметру четырехметрового забора, черепичная крыша щетинилась разнокалиберными антеннами, а охранники, почему-то облаченные не в привычную черную униформу, а в одинаковые серые костюмы и такие же плащи, хотя и не впечатляли посетителей рельефными бицепсами Шварценеггеров, но работали на удивление грамотно. Серенькие телохранители не бросались в глаза, тем не менее ощущение защищенности создавали, как и должно настоящим профессионалам.

Впрочем, работы у охранников было немного. Во двор можно было попасть, лишь миновав металлические ворота, открываемые бесшумным электромотором, или через калитку в тех же воротах, но и ворота, и калитка открывались лишь по несколько раз в неделю.

Человек неискушенный, обрати он на этот невыразительный с виду коттедж пристальное внимание, наверняка мог подумать, что в нем поселили главу Международного валютного фонда, приехавшего в Россию инкогнито для предоставления льготных кредитов.

Любитель политических тайн и сенсаций, наверное, решил бы, что здесь расположены надземные этажи засекреченного спецбункера правительства, построенного на случай третьей мировой войны.

Преданный читатель гангстерских романов мог бы предположить, что в этом скромном с виду доме живет какой-то высокопоставленный мафиози.

Однако все эти домыслы были очень далеки от истины.

В тщательно охраняемом коттедже на Рублевском шоссе встречал старость обыкновенный пенсионер, формально лицо частное и неофициальное. В отличие от большинства людей своего возраста, обитатель этого дома никогда не страдал ни отложением солей, ни ревматизмом, ни выпадением зубов и волос. Он не брюзжал на хулиганов-внуков потому, что таковых у него не было. Он не поносил не приносящего пенсию почтальона, казалось, деньги совершенно не волновали его. И по причине скверной погоды он тоже не злился. Так уж получилось, что человек этот никогда не задирал голову, силясь рассмотреть, что или кто над ним; всю свою жизнь он смотрел только впереди себя…

Несмотря на явно почтенный возраст, хозяин рублевского коттеджа выглядел моложаво и подтянуто. Отсутствие резких морщин, размеренные, выверенные движения, вескость произносимых фраз — все это невольно располагало к себе любого, кто общался с ним. Безукоризненный костюм, в который хозяин облачался даже тут, в загородном доме, подчеркивал спортивную стройность фигуры. Старомодные очки в тонкой золотой оправе выгодно оттеняли интеллигентность лица. Но больше всего обращал на себя внимание взгляд за голубоватыми линзами очков: ощупывающий, пронизывающий и немного ироничный. И тот, кто хоть однажды ощутил его на себе, невольно утверждался в мысли, что глаза эти, словно рентгеновские лучи, просвечивают, пронизывают черепную коробку и от них ничего нельзя утаить.

Ни охранники, ни прислуга, ни редкие посетители не знали его имени и фамилии, да и не стремились узнать. Прокурор, а именно под таким устрашающим псевдонимом был известен этот человек в узком кругу высшего политического истеблишмента России, до первого августа занимал одну из ключевых должностей в аппарате Кремля. Для среднестатистического российского налогоплательщика его фамилия, имя и отчество не сказали бы ровным счетом ничего, потому что почти никогда не упоминались в официальной газетной хронике, не звучали с экранов телевизоров, но тем весомей казалось место, еще недавно занимаемое им у кормила государственной власти.

Впрочем, структура, во главе которой в свое время стоял Прокурор, и сама никогда не стремилась к саморекламе: о существовании глубоко засекреченной спецслужбы «КР» даже в высших эшелонах власти знали лишь единицы.

Сфера интересов этой загадочной структуры была всеобъемлющей и определялась простыми, но убедительными словосочетаниями: внутригосударственная разведка, государственный контроль и государственная безопасность. Конечно, сходными проблемами занималась и Федеральная служба безопасности, и Федеральное агентство правительственной связи и информации, однако, в отличие от «КР», ФСБ и ФАПСИ, никогда не были службами законспирированными. К тому же органы и сами нуждались в постоянном контроле, да и не только они одни…

В любой уважающей себя стране существуют подобные структуры, чаще всего вынужденные действовать во внеконституционных рамках; ведь те, кто угрожает безопасности государства, изначально не придерживаются никаких законов!