Невидимый - Дэвид Левитан

– Он живет в этом доме, – говорит брат. – Двумя этажами выше нас. Его зовут Шон. Ростом он где-то метр восемьдесят. Поджарый, но не слишком худой. У него чудесные волосы, и они падают ему на глаза самым восхитительным образом. И он о-о-о-очень умный. Даже Элизабет не такая умная.

– Спасибо, – говорю я.

Мама улыбается мне.

– Видимо, это серьезно.

Я торжественно киваю ей.

– Эй вы, – скулит Лори, – нечего надо мной потешаться. Он мне действительно нравится.

– Мы посмеиваемся любя, милый, – улыбается мама. – Я рада, что у тебя новый друг.

Лори в таком экстазе от своего нового увлечения, что, по-моему, едва не падает со стула.

– Не забывай дышать, Тигра, – напоминаю я.

– Раз уж мы услышали о Шоне, – продолжает мама, – будет справедливо, если ты еще немного расскажешь нам о Стивене, Элизабет.

В отличие от Лори, для которого новое знакомство непременно сопровождается бурным выплеском чувств, я испытываю неловкость. Мои пальцы вцепляются в сиденье.

– Гм… Он славный.

– И?

– Живет через две квартиры от нас.

– Правда? – Мамины брови изумленно подняты. Она переводит взгляд с меня на Лори. – Что-то слишком много новых увлечений для одного дома. Если вы не будете осторожны, это может обернуться французским фарсом.

Мама сама смеется над своей шуткой, потому что мы смотрим на нее непонимающе. Осознав, что ее шутка не удалась, мама становится серьезнее.

– А как насчет родителей? – интересуется мама.

– Шон не очень-то ладит со своими, – отвечает Лори. – Похоже, они придурки.

– Ты с ними еще не знаком, – наставительно произносит мама.

– Я сужу по тому, что мне сказал Шон, – гнет свою линию брат. – Они точно придурки. Мы никогда не ходим к нему, если они дома.

– Понятно, – говорит мама, переводя взгляд на меня. – Элизабет?

– Мама Стивена сейчас в Лондоне, а с его папой мы познакомились вчера вечером.

Говоря это, я хмурю лоб. Я пришла в такое воодушевление, когда Стивен захотел, чтобы я встретилась с его папой, но в этом было нечто неловкое, что усилило мое необъяснимое беспокойство по поводу наших отношений.

– Ой-ой-ой, – вздыхает мама, сцепив пальцы. – Что ж, похоже, я не могу рассчитывать, что за вами приглядит кто-то из взрослых – так же, как они не могут рассчитывать на меня.

– Приглядывать за нами?! – Лори соединяет пальцы крест-накрест. – Как же!

– Меня часто не бывает дома, – говорит мама, глядя на Лори и качая головой. – И я знаю, что вы достаточно сознательны и вас можно оставить без присмотра. Но дружба и любовь могут привести к необдуманным решениям.

Мы с Лори стонем от нетерпения – куда же она клонит? Но мама идет на попятный, несмотря на наши протесты.

– Полагаю, когда в этом возникнет необходимость, вы обсудите со мной то, что необходимо для вашей безопасности. И знайте: вам лучше бы воз держаться от сексуальных отношений, пока вам не исполнится восемнадцать… по меньшей мере. Вы оба еще не до конца сформировались – физически и эмоционально.

Мне кажется, я вот-вот взорвусь, а Лори выглядит ошеломленным. Возможно, мама отлично умеет решать конфликты, но когда речь идет о здоровье, она всегда говорит тоном медика.

Мама кладет салфетку на пустую тарелку и расправляет юбку.

– Раз мы с этим разобрались, давайте все уберем и посмотрим фильм.

Тарелки вымыты, вытерты и убраны, я устраиваюсь на диване. Лори ставит диск с фильмом, пока мама солит попкорн, который уже блестит от растопленного масла; все так, как мы любим, – никакой пищевой ценности, никакой пользы для здоровья. Лори все еще без умолку трещит о красоте волос Шона, падающих на лоб, и я улыбаюсь, понимая: хотя Лори набросился на меня за то, что я рассказала маме о Шоне, сам он умирал от нетерпения поговорить о своем новом друге. Шон – первый, с кем брату удалось подружиться, и хотя я до конца не уверена, в каких они отношениях, Лори явно счастлив. Когда я думаю об этом, нечто внутри меня – что-то острое и хрупкое, – начинает смягчаться. Старая рана начинает зарубцовываться.

Мы с Лори устраиваемся по обеим сторонам от мамы, и внезапно я чувствую такое умиротворение, что у меня в уголках глаз начинают пощипывать слезы. Единственное, чего мне не хватает, – это чтобы Стивен тоже здесь был. Теперь, когда я рассказала о нем маме, послушала, как он говорит с Лори по телефону, – да еще и получила такой чудный подарок, который Лори должен был принести мне, – я хочу, чтобы он познакомился с моей семьей.

Я вытаскиваю телефон из кармана, но потом вспоминаю, что он ужинает с отцом.

Когда я увидела отца Стивена, мне стало не по себе. Комната показалась мне слишком маленькой, воздух – слишком спертым. Вспоминая о том, какой вердикт Лори вынес родителям Шона, я подумала, что, может быть, Стивен и его папа ссорились до того, как я к ним пришла. Но зачем тогда было приглашать меня? Потому что он не хочет скрывать от меня свою жизнь – даже плохое. Только так мы можем быть вместе. Вот поэтому я лю….

Эта мысль застала меня врасплох. Вот, значит, о чем я думаю. «Поэтому я люблю его».

– Что, испугалась? – спрашивает Лори, вытаскивая меня из глубин моего сознания. – Это всего лишь анонс.

Я опускаю глаза и вижу, что невольно прижимаю к груди диванную подушку.

– Нет, – быстро отвечаю я, – только слегка про студилась.

– Серьезно? – Брат удивленно уставился на меня. – На улице, наверное, миллион градусов.

– Надеюсь, ты не больна, – озабоченно говорит мама.

– Все в порядке, – отвечаю я, отводя ее руку, прежде чем она успевает потрогать мой лоб. – Давайте просто смотреть фильм. Мне ужасно интересно.

Я благодарна маме и брату за то, что они не пытаются муссировать эту тему. Все еще немного трепеща из-за того, что призналась себе в чувстве, сотрясающем все мое тело, я пишу Стивену эсэмэску.

«Беглецы» классные. Ты мой герой. Наверно, ты и для Лори герой, потому что он все время трещит о Шоне. Надеюсь, ужин проходит хорошо. Скучаю по тебе».

Я хочу написать «Люблю тебя», но слишком боюсь так рисковать. Даже думать об этом все еще страшно.

К тому времени, когда я ложусь спать, ответа от Стивена так и не пришло. Когда я просыпаюсь, ответа все еще нет. Что, если он все-таки вычитал мое тоскующее «Я люблю тебя» между строк сообщения, и это его отпугнуло? А что, если их с отцом ужин прошел неудачно, и Стивен слишком огорчен, чтобы позвонить? Что, если их такси трагическим образом попало в аварию, и теперь они в палате интенсивной терапии в больнице моей мамы? Мои объяснения того, почему Стивен не пишет и не звонит мне в течение последних двенадцати часов, становятся все более дикими. В самой последней версии участвуют обезьяны, сбежавшие из зоопарка в Бронксе, и запряженные лошадьми кареты в Центральном парке. Тревога заползает мне под кожу, из-за чего я разгуливаю по дому в пижаме, пока Лори зачитывает мне список ингредиентов кексов «Поп-тартс», чтобы доказать, что они на 99 процентов искусственные.