Берсеркер: Слепая ярость - Фред Томас Саберхаген

— А почему вас зовут Нифти? Так передали по медиа. Это ваше настоящее имя?

Он пожал плечами.

— Настоящее имя — Себастьян. А Нифти…[4]Наверно, меня прозвали так, потому что я такой и есть.

— Какой?

— Люди думают… вернее, привыкли думать, что я умею выходить сухим из воды.

Идти в толпе, взявшись за руки, было трудно, но они не обращали на это внимания.

— Привыкли? Значит, теперь они так не думают? — спросила Флауэр.

Он вздохнул. Правая рука, несшая сумку, устала, и Гифту хотелось избавиться от своей ноши.

— Право, не знаю, что обо мне думают сейчас.

— Думают, что вы герой, — спокойно ответила она.

Гифт молча окинул ее взглядом. В конце концов, вполне невинная реплика.

— Ничего, если я буду называть вас Нифти?

— Я привык к этому имени. Все остальные тоже. — Во всем мире только одни родители называли Гифта именем, данным ему при рождении.

— Надолго у вас отпуск?

Он назвал ей число оставшихся дней.

Казалось, Флауэр не обращала внимания на свой гардероб, но во всем ее облике чувствовался хороший вкус. Она была стройна, а пастельно-темные тона заставляли девушку казаться хрупкой. Волосы чуть крашеные — немного стали, немного меди. Наверно, подкрашены только корни, подумал Гифт, так что о природном цвете волос остается только догадываться. По мнению Нифти, это ничего не добавляло ее внешности.

Она носила какую-то металлическую бижутерию. Судя по всему, недорогую, но необычную. Например, брошку, которая создавала иллюзию перемещения световых пятен на меняющемся фоне. А через миг все было наоборот: по светлому фону двигались черные пятна.

Прогуливаясь, Гифт заметил, что у нее проткнуты мочки. Крошечные отверстия, теперь заросшие, говорили о том, что когда-то эта девушка носила серьги. Он не обратил на это внимания сразу, потому что серег на Флауэр не было. Отверстия были всего лишь точечками, но прежде он видел такое лишь пару раз, и эти женщины были отнюдь не красавицами. Он слегка поморщился.

Мысли Флауэр витали где-то далеко. Она рассеянно выпустила его руку.

— Нифти…

— Что?

— Вы когда-нибудь видели берсеркера? Я имею в виду, близко?

— Смешной вопрос.

— Так видели?

— Да. Одного.

— Только одного?

— И одного вполне достаточно.

— На что он похож?

— Трудно описать. — Во всяком случае, он этого делать не собирался.

Флауэр дала ему время подумать, а потом что-то сочувственно пробормотала. Она сумела проявить интерес к Гифту, вызвать его встречный интерес. Никто еще не продвигался так далеко.

— Значит, сейчас вы летите домой, чтобы встретиться с семьей? Догадываюсь, что ваши родные живут там. — Она кивком указала на нечто, затянутое голубовато-коричневой дымкой, медленно вращающееся в ближайшем иллюминаторе.

— Да.

— Не слышу энтузиазма. Разве вас не будут встречать жена и дети?

— Нет. А с родителями я не всегда нахожу общий язык. — Нифти посмотрел на нее со вздохом и надеждой. — Может быть, вы знаете, как это бывает.

— Конечно. — Флауэр невольно протянула руку и вновь коснулась его предплечья.

Гифт не понимал, можно ли ответить на такой вопрос «конечно». Но раз так, что ж… Пожалуй, с этой девушкой он нашел бы общий язык.

— Вы прилетели сюда на военном корабле?

— Да. А вы?

— Держу пари, корабль, на котором прилетела я, был куда комфортабельнее вашего.

— Я — пас.

Космонавт Гифт продолжал беседовать с девушкой. Даже в тех мелочах, которые могли бы оттолкнуть его — например, волосы или мочки, — теперь было нечто неуловимо притягательное. В ней было что-то особенное. Казалось, Флауэр больше хотелось слушать его, чем говорить самой. Похоже, именно это ему и требовалось: возможность побыть наедине с человеком, умеющим слушать не возражая. Правда, он и не собирался рассказывать ничего важного. Этого он не рассказал бы никому. Во всяком случае, в ближайшее время.

Не успели они пробыть вместе полчаса, как Гифт пригласил свою новую знакомую в «Сателлит» — один из здешних неотличимых друг от друга ресторанов с такой же неотличимой, невкусной едой. Перед тем, как покинуть Хайпо, он получил жалованье за месяцы, что провел в полете. Чек был выписан на изрядную сумму, и Гифт не преминул бы пригласить Флауэр в место поприличнее… если бы таковое здесь было.

Притронувшись лишь к половине блюд, которые он принес на подносе, Гифт решительно отодвинул от себя остальное.

— Лучшее, что можно сказать об этой кормежке, это то, что она убивает аппетит.

— Верно. — Флауэр одолела больше, чем он, но когда Гифт перестал есть, сделала то же самое. — Я люблю обедать при свечах. А вы?

Вскоре пара снова прогуливалась вместе. Они подошли к другому иллюминатору или к тому же самому, у которого познакомились, и посмотрели на планету, о которой Гифт больше не думал как о доме.

Но она оставалась домом для всей его расы, и это вызывало у Гифта смешанные чувства. Хотя оборонные поля делали ее безликой и незнакомой, все же в ней было нечто прекрасное.

Флауэр намекнула, что родилась где-то на Земле. А в последнее время жила либо в Порт-Даймонде, либо поблизости от него.

— Юхао — чудесное место.

Она с готовностью кивнула:

— Я скоро вернусь туда.

Забавно… Через час после знакомства они вышли из переполненного ресторана, и Флауэр держала раненого героя за руку (на этот раз за здоровую — возможно, случайно) почти собственнически. Гифт сам не знал, нравится ему это или нет.

Теперь Земля была у них над головой; у некоторых от этого зрелища начинала кружиться голова. Постоянная искусственная гравитация, поддерживавшаяся внутри помещений для пассажиров, затрудняла ориентирование относительно открывавшейся панорамы.

Гифт представил себе, что его полет на Землю закончился. Покинув спутник, он медленно спускался бы в челноке, зигзагом обходящем защитные поля и другие оборонительные средства. Теперь такое путешествие занимало несколько часов даже на борту корабля — намного дольше, чем ему помнилось. А без пропуска, подписанного высшими властями (которого у него не было), оно продлилось бы целую вечность. Во время осадного положения лишь очень немногие военные корабли могли садиться прямо на поверхность Земли.

Флауэр слушала так внимательно и говорила так задумчиво, что создавалось впечатление, будто долг службы или веление судьбы заставляет ее помогать космонавту Гифту справляться с его трудностями. Нифти не привык быть пусть небольшой, но знаменитостью, однако выбора у него не было, а она, кажется, понимала, что новый статус не доставляет ему никакого удовольствия.