Чума на его голову - Рина Беж

к себе в суде.

– Но это не просто враждебность. Эти люди – преступники. А вдруг они всего лишь ждут подходящего случая, чтобы... Демид, если с тобой что-нибудь случится...

– ...кто-нибудь продолжит мое дело. – он оставался непробиваем, и просто крепче сжал мою ладонь. – Я каждый день имею дело с преступниками. Этот процесс ничем не отличается от других. Просто СМИ слишком его раздули. Конечно, приятели Чернова время от времени отсвечивают на заднем плане, но тут ничего нельзя поделать.

– Я об этом не знала, – прошептала, глядя в отливающие сталью серые глаза, а Гадаров неожиданно переплел наши пальцы и предложил:

– Пойдем потанцуем, пока принесут наш заказ.

– А как же Алиса?

– Она на какое-то время исчезнет. Не переживай за нее.

Я даже рот приоткрыла в недоумении.

– Исчезнет? Твоя невеста? Но… Тебе что, всё равно?

– Почти, – ровно ответил Демид и добавил, – но мне известно, куда она исчезнет.

– И куда? – уточнила требовательно.

Мой вопрос оставили без внимания. Не говоря ни слова, мужчина притянул к себе и повел на танцпол. Пришлось подчиниться.

– Ей надо кое с кем встретиться, – произнес он небрежно, обнимая за талию и покачивая в танце.

Кажется, даже медляки включали именно тогда, когда Гадаров желал потанцевать.

– Вы самая странная пара, какую я когда-либо встречала! – задрав подбородок и отклонившись, выдала возмущенно.

– Кое-кто посчитал бы это за комплимент, – откликнулся Демид и снова прижал меня к себе.

– Только такие же ненормальные, как вы! – не осталась в долгу.

– Успокойся, моя принцесса. Мне совершенно не хочется тратить драгоценное время на нашу ссору.

Гадаров распластал свою огромную ладонь у меня на спине, прижимая ближе к горячему твердому телу, и слегка погладил вдоль позвоночника. Я же еле успела подавить в себе желание прогнуться, а вот от страстной потребности продлить волнующие ощущения близости так легко избавиться не получилось.

– Так нечестно, – выдала дрожащим голосом, на что Демид зарычал, как рассерженный тигр.

– Вот как?! Ты же сама совсем недавно говорила, что мы когда-то были близки. Неужели действительно думаешь: я хочу, чтобы ты ушла из моей жизни? Брось, Александра, я тебя никогда не отпущу.

– Демид, пожалуйста...

Голова шла кругом, казалось, еще чуть-чуть и я потеряю сознание. Ноги буквально подкашивались и, чтобы не упасть, я теснее прижималась к своему невыносимому партнеру по танцу.

Наконец, он сжалился:

– Пойдем, посмотрим, может, нам уже принесли заказ?

Гадаров молча помог мне сесть и налил вина. Оглядевшись, заметила Артема, он весело отжигал рядом с какой-то незнакомой рыжеволосой девушкой в обтягивающем леопардовом платье и был полностью ею увлечен.

В другое время я непременно бы над ним подшутила, но сейчас он был мне слишком нужен, чтобы снова почувствовать почву под ногами. Алиса куда-то исчезла, но странным образом Демида это нисколько не волновало.

– Прошу, – официант поставил передо мной на стол белоснежную пиалу с мороженым, украшенным клубникой и облитым ромом, и поджег его.

Когда вспыхнуло фиолетовое пламя, я, наконец, набралась смелости и взглянула на Демида.

– Я помню все, что ты любишь, что когда-то любила, – ответил он на мой безмолвный вопрос, а затем хитро добавил. – Эта штука хороша тем, что, когда ее ешь, не очень-то удобно ссориться.

Я глядела на пламя и ощущала, будто мир вокруг меня рушится. И все отчетливее накрывало понимание, остаются последние дни до его обручения, до того момента, когда я потеряю его навсегда.

Это было невыносимо. Прикусила губу, пытаясь болью подавить нервную дрожь, и опустила ресницы, чтобы Демид не смог ничего прочитать по глазам.

Только вот он, кажется, видел меня насквозь.

– Пей вино, Саша, и перестань дрожать, – сказал очень тихо. – Ты ведь уже взрослая.

Промолчала.

Взрослая…

Он сказал, что я уже взрослая, только это совсем не радовало. Слишком уж было больно.

***

Домой мы поехали вдвоем с Артемом. Демид остался ждать так и не появившуюся до нашего отбытия Алису.

После разговора с Гадаровым средним и довольно странного поведения Беловой никак не получалось прийти в себя, потому всю дорогу молчала, почти не реагируя на оживленную болтовню Артема, рассказывающего о рыжеволосой девушке. Когда же добрались, и он предложил выпить по бокалу шампанского, была в таком оцепенении, что не додумалась отказаться.

Демид приехал уже после полуночи, когда мы, развалившись в креслах-мешках на веранде, приканчивали бутылку игристого и весело болтали. Точнее, болтал Артем, рассказывая в лицах очередную байку про клиентов, я же только посмеивалась. И хоть понимала, что веселюсь больше, чем заслуживает история, никак не могла остановиться. Даже когда на пороге летней комнаты возник Гадаров средний.

– Значит, по-вашему, так должен заканчиваться веселый вечер? – строго спросил он, сходу оценив обстановку и сосредоточившись на ухмылке брата.

– Слушай, Дём, в последнее время ты стал жутким занудой, – заплетающимся языком парировал мой веселый компаньон.

Вот же бессмертный смельчак.

Я же, легко распознав гнев на лице Демида, почувствовала неловкость и прекратила хихикать. Старший брат никогда не злился на младшего, а значит, эта злость, скорее всего, была адресована мне.

– Я иду спать, – выдала, задрав нос, и попыталась аккуратно встать.

Ага, попыталась… весёленькая… встать с кресла-мешка… да еще в коктейльном платье, вдруг самовольно решившем задраться выше колен, отчего меня прожгли таким свирепым стальным взглядом, что немного протрезвела.

– Ну-ну, давай, если в состоянии идти, – зарычал Демид.

– Ерунда. Вдвоем нам всё нипочем, – Артем не видел проблем. – Поднимемся наверх, помогая друг другу.

– И скатитесь вниз тоже на пару, – грубо прервали его разглагольствования.

Демид вошел в комнату и рывком поставил меня на ноги.

– Если тебе кажется, что мы пьяны... – начала я возмущенно.

– Кажется? Ты сейчас так пошутила? – рыкнули в ответ. – Мне не кажется, Саша, я это отчетливо вижу.

– Оставь ее в покое, – приказал младший Гадаров, но его так штормило, что он еле держался на ногах, а дерзкий выпад выглядел нелепо. – Нас с Кудряшкой нельзя разлучать.

– Иди спать, Тёма, – обрубил Демид резко. – Свой протест заявишь завтра, когда протрезвеешь.

– Я трезв, как стёклышко, – выдал мой собутыльник, помахав указательным пальцем для убедительности, и, вдруг плюхнувшись на диван, отключился.

Вот это номер!

Хотя стоило ли удивляться? Он выпил большую часть