Отщепенцы Перна - Энн Маккефри

— Шарра, он — повелитель холда во всем, кроме титула, — усмехнулся брат, — и нам ни к чему унижаться перед Конклавом из-за грамоты с красивой печатью. Сейчас гораздо важнее привести в холд пару хороших честных мастеров… или удачно выдать тебя замуж. Светло-зеленые глаза Шарры блеснули, она резко отстранилась от брата.

— И ты тоже, Хэмиан! Попробуй, повтори это еще раз!

— Что? — молодой кузнец смущенно улыбнулся. — Не пугай меня, сестренка! Я выучил этот урок еще до того, как отправился в Телгар. Женщины Южного сами выбирают себе мужей. Так есть, и так будет.

— Надеюсь, Торик тоже не забыл об этом!

— Ну, ты же напоминаешь ему о праве выбора на каждой свадьбе, которую играют в Южном… — Хэмиан подмигнул сестре. — А сейчас, малышка, я бы съел чего-нибудь, чтобы отбить вкус соли в горле. Погода, знаешь ли, не очень нам благоприятствовала, и я проглотил столько морской воды, что похож больше на соленую рыбу, чем на человека.

— Рамала уже готовит свежий фруктовый сок. А Мичел, погляди-ка, пришла встретить тебя… Ну, я удаляюсь, чтобы вам не мешать! — и Шарра с лукавой улыбкой покинула брата, бросавшего нежные взгляды на одну из стройных смуглых девушек.

Вечером никто уже и не вспоминал о неприятной утренней истории. Весь холд трудился над размещением вновь прибывших; все были рады возвращению Хэмиана.

Часть переселенцев, прошедших тщательную проверку, Торик решил оставить в холде, остальным предстояло воевать с джунглями и неподатливыми скалами. К закату солнца Санетер отложил толстые свитки, в которых излагалась вся подноготная прибывших и, соблазненный ароматом жареного мяса, появился на берегу.

— Есть ли среди них убийцы, Санетер? — спросил Торик; подхватив арфиста под руку, он повел его подальше от буйного веселья праздника. — Только один… и он утверждает, что всего лишь оборонялся… — в последнем арфист не был уверен; этот мрачный тип, которого явно сторонились остальные переселенцы, выглядел весьма подозрительно. — Пятнадцать юношей были учениками в разных цехах, а двое — подмастерьями, почти мастерами… их выгнали за кражи.

Торик мрачно кивнул. Он отчаянно нуждался в опытных людях, сведущих в управлении хозяйством и в ремеслах, а вместо них был вынужден принимать всякое отребье. Но их руки тоже будут не лишними; работы по расчистке земли требовали гигантских усилий. Он знал, что пока действует запрет на любые связи с южным материком, который наложили вожди Бенден Вейра, ему не получить хороших работников. Слухи о том, что он принимает всех, кто сумеет тайно добраться до южных берегов, циркулировали в портовых холдах, и бродяги со всего северного континента мечтали о райском юге. Случалось, что попав под тяжелую руку Торика, они испытывали некоторое разочарование; и холдер Южного прекрасно понимал, что если недовольных скопится слишком много, его власть станет эфемерной.

— Еще двое воровали скакунов, — продолжал Санетер свой невеселый отчет. — Однако, — он поспешил сообщить и хорошие вести, — есть и честные люди. Четыре пары, все — отличные ремесленники, и еще девять одиночек с неплохими рекомендациями… — арфист сглотнул и искоса поглядел на хозяина Южного. — Торик, мне придется сообщить об этих кораблях мастеру Робинтону…

— А он тут же доложит в Бенден… — фыркнул в ответ собеседник.

— Если ты обратишься к Ф'лару вместе с мастером Робинтоном, он первый поможет тебе… Бенден Вейр хочет исследовать южные земли, — Санетер широко развел руки, словно обнимая необъятные просторы нового континента.

Торик, раздумывая, опустил голову. Перед ним лежал целый материк — словно гигантский пирог, от которого он откусил самый краешек… Очень хотелось проглотить его полностью, но угощение могло застрять в глотке… даже столь широкой, как у Торика. А главное, никто не представлял истинных размеров этого пирога… Хватит ли его на всех?

— Ты можешь не упоминать о своих открытиях, — осторожно сказал Санетер. — Об этом я не писал Робинтону, клянусь тебе. Однако новые рудники не скроешь — особенно, если ты собираешься торговать рудой. Хэмиан, наверно, говорил тебе, что Главному мастеру кузнецов нужно все больше и больше металла… он скупает все — железо и никель, свинец и цинк… все, что может достать. И разработка шахт на севере идет полным ходом.

— Ты слишком хорошо информирован для арфиста, посланного на юг для поправки здоровья, — холдер смерил Санетера долгим тяжелым взглядом.

— Да, я арфист, — Санетер отплатил Торику той же монетой, и его взгляд был не менее долгим и пристальным, — а это означает не только распевание учебных баллад детишкам.

Торик первым опустил глаза.

— Ладно, — буркнул он, — посмотрим, как повернется дело с шахтами. Но мы будем копать руду и будем ее продавать, что бы не решили там, на севере… Завтра соберем всю эту шваль, — он кивнул в сторону пирующих, маленько подучим — и в горы. Умный запомнит, глупый — забудет, и тогда… тогда пусть пеняет на себя. Суд в Южном скорый и справедливый.

Рука у Торика была тяжелой, и его бессердечие не раз огорчало Санетера. Однако он прожил на юге достаточно, чтобы в равной мере оценить и его преимущества. Южный континент был странной землей, часто — жестокой и бескомпромиссной, но те, кто был достоин его щедрости, кто мог выжить среди опасностей и тягот, ни за что не покинули бы новую родину.

— Бенден обещал исследовать весь континент, — продолжал Торик, и благополучно забыл о своих намерениях, подсунув нам Древних. Я занимаюсь этим сам. И ни пожары, ни землетрясения, ни тучи Нитей меня не остановят. Я узнаю, насколько же обширна эта земля!

Он сделал паузу и вдруг с болью в голосе произнес:

— Столько дел, столько работы! Даже дракон может рассчитывать лишь на свои крылья, когда летит в новое место… Каково же нам прорубиться сквозь джунгли? Почему Ф'лар отозвал своих всадников — надежных, честных людей? Где Ф'нор, который клялся пересечь, материк из конца в конец?

В голосе его чувствовалось безмерное утомление, усталость, что накапливалась Оборот за Оборотом, и Санетер на миг пожалел этого великана, казавшегося столь неутомимым. Он взвалил на свои плечи чудовищный груз.

* * *

После страшного удара при посадке Г'рон был словно пьяный. Шатаясь, он брел через каменистые пустоши к торговому тракту; ночью он заметил костры, что жгли возчики на биваке, и рухнул на землю у первом же фургона. Никто не заметил его; пробудившись утром, Г'рон напился воды из ближайшего ручья, потом стащил что-то съестное у людей, сворачивавших лагерь. Он словно позабыл о том, что в поясе лежит достаточно марок, которых хватило бы и на пропитание, и на проезд. Смутные мысли о чем-то утраченном навсегда бродили у него в голове; Г'рон не мог вспомнить, что же он потерял, где и когда, но был твердо уверен, что эта пропажа невозместима. Он забрался в повозку с грузом соленой рыбы и уснул среди бочек.

Только на следующий день возчик обнаружил его. Опознав в этом человеке с пустым взглядом всадника, потерявшего дракона, он вычистил его одежду, накормил и, когда Г'рон потребовал вина, дал целый бурдюк. Удивляясь, он глядел, как всадник глотает жгучий напиток, не обращая внимания на струйки, сбегавшие за ворот туники. Потом возчик уложил Г'рона — точнее, половинку бывшего Г'рона, что звалась отныне Гирон, — в свой фургон; он был воспитан в духе почитания традиции и считал своим долгом охранять всадника. По дорогам шаталось слишком много проходимцев, и любой из них ограбил бы даже родную мать. Весь долгий путь до дверей Цеха дубильщиков возчик ухаживал за своим молчаливым пассажиром, как за ребенком. Из мастерской по приказу Белесдена, Главного мастера, тут же связались с помощью барабанов с Айгеном — и с Вейром, и с холдом. Лорд Лоуди сообщил, что высылает охрану с запасным бегуном.