Музыка и Тишина - Роуз Тремейн

Йоханна подается назад и смотрит на Эмилию, словно проверяя, какое впечатление произвели ее слова на молодую девушку, которой не дали никаких определенных поручений, а лишь титул Плавающей Женщины в этой Вселенной Теней и Тайн. Эмилия спокойна. Удивлена, конечно; в мерцающем свете лампы ее глаза очень темны и широко открыты, но ничуть не испуганы. Йоханна раскрывает рот, готовая открыть еще более устрашающие тайны, но Эмилия произносит:

— Она несчастна.

— Что? — переспрашивает Йоханна.

— Госпожа Кирстен. Она сказала мне, что ее «презирают».

— Конечно, презирают! Почти все в Дании. Но только не Король. Король не видит, что она собой представляет на самом деле. Однако я знаю, что в один прекрасный день, и притом весьма скоро, ему откроются глаза на все ее проделки.

— Люди, которые чувствуют, что их презирают, способны делать то, чего у них и в мыслях нет.

Йоханна смеется, затем прикрывает рот рукой, чтобы приглушить звук. Затем она встает со стула, поднимает лампу и быстро идет к двери.

— Сама увидишь, Эмилия, — говорит она. — Сама увидишь.

В полной темноте Эмилия неподвижно сидит на кровати. Она слышит, как шаги Йоханны удаляются по коридору.

Затем она начинает изучать и просеивать зерна этого нового знания, которое, кажется, живет и дышит вместе с ней в маленькой комнате, издавая неопределенный слабый звук, нарушающий неподвижность воздуха. Своей покойной матери задает она вопрос: разве это возможно?

Карен серьезно смотрит на нее. Потом медленно качает головой и говорит дочери, что ответа она не знает.

Рецепт Тихо Браге

Вскоре после похорон Короля Фредрика, когда парадные комнаты замка еще были убраны черным, Брор Брорсон прибыл к своему однокласснику во Фредриксборг.

После ночного бдения Кристиана в изоляторе никто в Колдингхузе, даже Ханс Миккельсон, не осмелился вернуть Брора Брорсона в подвал, поэтому тени вокруг голубых глаз Брора исчезли, на лицо его вернулся здоровый румянец, и Королева София поздравила сына с тем, что у него такой красивый друг.

Теперь, потихоньку выздоравливая, Брор немало трудился над написанием своего имени и даже иногда мог нацарапать подпись из одного слова, Брор, не испытывая иных переживаний, кроме случайного смущения. Кристиан пришел к заключению, что подписи из одного слова Брору хватит на всю жизнь. «Как у Короля, — сказал он, — у меня тоже будет подпись, состоящая всего из одного слова с маленькой IV или 4, которая отличит меня от моих предков. Поэтому, Брор, у меня возникла прекрасная идея. Почему бы нам не организовать тайное общество, состоящее из нас двоих, и назовем его „Общество Однословных Подписей“?»

Брор сказал, что идея создать тайное общество ему нравится, но при условии, что у него не будет написанной хартии. Однако слово «хартия» пробудило в Кристиане такое страстное желание иметь подобный документ, что он провел много часов за его составлением, усовершенствованием и запечатлением своим прекрасным каллиграфическим почерком, после чего прочел его вслух своему другу, попросив Брора всего лишь поставить под ним подпись. Заключительная фраза хартии гласила:

Все члены Общества Однословных Подписей настоящим Обещают и Клянутся своими именами Всегда и во все Времена в пределах человеческих Сил и человеческих Возможностей Защищать друг друга от Актов Жестокости, где бы и когда бы подобные Акты Жестокости ни были направлены против них.

Под хартией стояли подписи:

Кристиан Рорб

Кристиан быстро свернул документ и перевязал его одной из черных лент, которыми его комната была убрана со дня смерти отца. «Прекрасно», — произнес он.

Все последующие дни были наполнены созерцанием одетых в черное дворян, членов Ригсрада — Государственного Совета, которые прибывали для совещания с Королевой, неся кипы бумаг, и выбегали от нее в развевающихся черных плащах, словно время было некогда вплетено в их одежды и теперь, когда они спускались и поднимались по лестницам, пересекали двор, входили в экипажи и выходили из них, преследовало их.

Кристиан и Брор стояли у высокого окна и наблюдали за ними.

— Похоже, — сказал Брор, — что ты еще не стал частью их арифметики.

— Не стал, — сказал Кристиан. — И это глупо.

По датским законам сын покойного Короля, хоть номинально ему и разрешалось носить Королевский титул, короноваться мог лишь по достижении двенадцатилетнего возраста. До этого времени управление страной находилось в руках перелетных дворян — членов Ригсрада, и Королевы.

— Это недальновидно с их стороны, — сказал Кристиан. — Мы должны найти способ, который заставил бы их принимать меня в расчет.

Итак, два члена Общества Однословных Подписей отправились на поиски бабушки Кристиана, Герцогини Елизаветы Мекленбургской, — ее некогда золотые косы уже не были золотыми, но и в свои преклонные года она ни в чем не могла отказать внуку, о котором денно и нощно пеклась с тех пор, как ему исполнилось два года.

Они нашли ее на кухне замка, где она варила варенье из крыжовника. Когда ее представили Брору, она отложила ложку с проделанными в ней дырочками и внимательно на него посмотрела.

— Я рада, что тебя спасли, — сказала она.

Они помогли ей отмерить сахар и размешать ягоды. Когда ей объяснили, что о будущем Короле, похоже, забыли, то увидели искру удивления в ее глазах и улыбку на тонких губах.

— Забыли? — спросила она. — Какой позор. Забывчивости мы не потерпим.

Варенье она препоручила поварам, и все члены Общества Однословной Подписи проследовали за ней в комнату, которую она всегда занимала, приезжая во Фредриксборг.

— Так вот, — сказала она. — У меня есть одна вещь, которую я хранила до сегодняшнего дня. Ее по рассеянности обронил Тихо Браге, когда приезжал сюда, чтобы составить твой гороскоп. Мне следовало вернуть ему ее, но предчувствие, что она может однажды пригодиться, помешало мне так поступить. Это один рецепт, и я полагаю, что он может оказаться полезным для вашей цели при условии, что вы будете осторожны и, дабы не причинить себе вреда, очень внимательно изучите все инструкции. Вам необходимо проявить изобретательность и сноровку.

Порывшись в ящиках и шкафах, просмотрев бумаги и старое вязанье, она наконец нашла кусок пергамента, немного истершийся от частого изучения, и протянула его Кристиану. Мальчики уставились на него. На пергаменте был чертеж сигнальной ракеты.

— Вот, держите, — сказала Герцогиня Елизавета. — Брор, я слышала, что ты мастер по части практических дел. Под рисунком ты видишь перечень составных элементов и указания по сборке этого устройства, не так ли?

Перед глазами Брора мгновенно возникла картина триумфального подъема ракеты в облака над Данией. Однако названия деталей и инструкции казались ему лишенными смысла символами.