Теперь ему принадлежу. Беременна от монстра - Мария Устинова

— Старайтесь поменьше волноваться, — заключила врач, протягивая выписку. — Больше отдыхайте, тяжелое не поднимать, и полный покой.

Я грустно кивнула. Меня выписали через две недели, за которые я успела осунуться и побледнеть.

— Лена, — врач тихо, как-то по-матерински вздохнула. — Не расстраивайтесь, все у вас будет хорошо.

— Спасибо, —  поблагодарила я, хотя не верила в прогноз.

С беременностью — да, но мне кажется, она о другом. Все заметили, что ко мне не приходят. Я побрела к выходу, вчитываясь в рекомендации. Лекарства… Их я куплю. Но если часто лазить в заначку, ничего не останется, когда ребенок родится.

Восемнадцать недель.

Шевелений так и не было. Врач подбодрила, когда я поделилась опасениями, мол, такое бывает, по УЗИ все в порядке — ждите, мамочка. Живот выдвинулся вперед, теперь даже под просторной футболкой видно. Я спрятала выписку в сумочку, вышла на крыльцо роддома и глубоко вдохнула.

В воздухе ощущался август, не жарко, хотя полдень.

Совсем отвыкла от уличного простора. Последнее время я проводила в постели, лишь иногда выбиралась в больничный парк, где грустила на скамейке. Смотрела, как другие девчонки обнимаются с мужьями, а те тетешкают их, таскают фрукты и лакомства, целуют им животы, и мне было больно. Как я хотела, чтобы и со мной кто-то был. Смотрел на меня с любовью, ждал в парке, как другие.

Я вызвала такси и села на скамейку.

С квартиры придется съехать. Варианты на примете были, пока лежала, обзвонила несколько мест. Уезжать не хочется, но так безопасней. Последнюю неделю меня не оставляло чувство опасности. Как будто за мной наблюдают.

Чем скорее сменю жилье, тем лучше. Первый показ запланирован на вечер, для себя я решила, что не буду выбирать — сниму первое, где мой живот не испугает хозяев.

Галины Петровны дома не было, я открыла своим ключом. Квартира казалась чужой и пыльной. Когда вошла в комнату — устало вздохнула. Похоже хозяйка трогала вещи. Может быть, собрать хотела или убиралась. Я поставила в угол тощий пакетик с вещами, и неуклюже начала складывать одежду.

Деньги.

Доллары и заработанное я хранила под матрасом. Просунула руку и застыла: пальцы поймали пустоту.

Сердце чуть не оборвалось. Спокойно. Нас не могли ограбить, верно? И хозяйка не похожа на воровку… Но я шарила там рукой и кусала губы, понимая, что денег нет, пусто, испарились!

Я нервно набрала номер хозяйки.

Понятия не имею, что скажу, но если ничего не буду делать, меня разорвет от паники. Руки дрожали и голос пропал, когда она ответила.

— Галина Петровна…

— Выписали, — она приветливо рассмеялась. — Как себя чувствуешь?

— Галина Петровна, — повторила я, справляясь с голосом. — Вы не знаете, где деньги?

— Какие деньги, милая?

— Когда меня в больницу забрали… — у меня задрожал голос. — Когда забрали, я деньги оставила под матрасом, на ребенка, теперь их нет…

Боже, зачем я их оставила? Нужно было с собой брать, но в тот момент я так испугалась за ребенка, что о деньгах не помнила. Хорошо, браслет сохранился.

— Господи, милая… — она испугалась. — Меня неделю дома нет, я к дочке уехала погостить. Ты уверена, что не переложила их в другое место, или не отдала кому-то?

Конечно, уверена.

Это все, что удалось скопить, кому их отдам? Понимая, что не смогу продолжить разговор, я отключила телефон и зажала рот ладонью, тихо плача. Не знаю, что меня насторожило — движение за спиной, какая-то тень.

Неуклюже обернулась и отступила. Из глубины коридора появились двое парней, молодые, бритые амбалы. Незнакомые. Не с улицы вошли — чтобы открылась дверь, я не слышала, из соседней комнаты.

— Бабки ищешь? — с ухмылкой спросил один, и уставился на мой живот. — Прокатимся. И только пикни мне, внизу машина ждет, тихо сядешь, никто тебя не обидит. Начнешь орать — врежу, ты поняла? О ребенке подумай.

— Что вам надо… — похолодела я.

Западня.

Даже не убегу, я полностью беззащитна. У бедра он держал пистолет и смотрел, как гоблин — пригнув голову с гадкой улыбкой. Кто они? И как узнали, где я… Не надо было называть свой адрес в больнице…

— Узнаешь.

Пальцы сдавили плечо, как стальные тиски и он потащил меня к выходу. Второй шел впереди. До меня дошло, что меня вот-вот похитят.

— Я встречаюсь с Ремисовым, — заныла я, вспомнив, как его боялись в прошлый раз. — Я его девушка, пожалуйста, не надо…

— Заткнись, — он грубо зажал рот и поставил меня перед собой. Пока подельник открывал дверь, угрожающе прошептал мне на ухо. — Не заткнешься, получишь в живот.

Тихо глотая слезы, я вздрагивала всем телом. От быстрого дыхания живот ходил вверх-вниз, перед глазами поплыло, я теряла сознание от страха и кислорода. Рот сдавили так, что стало больно. Они утащат меня, и никто об этом не узнает…

Мысль вызвала приступ паники.

Хозяйка вернется, пожмет плечами, друзей нет, родни тоже — тетя вспомнит обо мне не скоро. Я исчезну для всех… А для Андрея исчезла давно.

Он не знает, где я.

— Иди первым, открой машину, чтобы быстро ее посадить.

— Жди здесь.

Но когда дверь распахнулась — за ней кто-то стоял.

Мужской силуэт, растрепанные волосы. Я не видела его почти пять месяцев, отвыкла, и не узнала сразу. Только когда раскромсанное лицо увидела. Андрей резко поднял руку и подался вперед — свет так упал, что шрамы стало видно, глаза… Сердце в груди с ума сошло.

Он пугал больше, чем в нашу первую встречу.

То ли я была ослеплена эмоциями, сладкими и яркими, то ли никогда настоящим его не видела, но сейчас передо мной не мой любовник был, а тот, о ком читала в статьях. Прямой рот неровный, глаза ничего не выражали — из них пропала жизнь.

Андрей целился не в того, кто шел первым — хотя в него стрелять логичнее. Глушитель с черным глазком уставился в голову того, кто держал меня. Он не пугал и не выдвигал требований, не за этим брал на прицел. Я поняла, что сейчас будет и в ужасе распахнула глаза.

Выстрел был похож на плевок. Резкий, но с подавленным звуком.

Я заорала в ладонь, судорожно сжавшую рот. Всем телом почувствовала, как дернулся мужчина, когда пуля прошила голову.

Падая, он отпустил меня. Повезло, что по инерции не потащил за собой. Но я не удержалась — боком вмазалась в стену, по ней сползла, и неуклюже села. Расширенными глазами смотрела на распластанное тело, хотя знала — нельзя, не стоит, беременной такое зрелище ни к чему. Ноги трупа дернулись, на пол стекла струйка крови. Рана — всего лишь дырочка — казалась несуразно маленькой. Уже бесполезный пистолет валялся под рукой мертвеца. Я поняла, почему Андрей застрелил его первым. Потому что вооружен.