Песнь демона - Кэт Адамс

Отчаяние и панический страх. От этих ощущений у меня защипало кожу так, словно я несколько недель не мылась. На мне был красивый желтый джемпер, а мне хотелось чесаться, будто по мне ползали кусачие блохи. Даже бабушка заметила, что я сжимаю и разжимаю пальцы и часто дышу.

— Селия? В чем дело?

Она прикоснулась к моему плечу. Я вздрогнула. На меня обратили внимание охранники. Похоже, они приметили меня, как человека, в чем-то виноватого и страдающего из-за этого.

— Не знаю, — пробормотала я, покачала головой и огляделась по сторонам в поисках источника своих неприятных ощущений. Зал для свиданий представлял собой большое просторное помещение со стенами, выкрашенными бледно-персиковой краской, столами и мягкими стульями. Ничего здесь не было такого, что могло бы вызвать у меня такие чувства.

А потом в зал вошла мама, и мне стало ясно, из-за чего я так странно себя чувствую. Ее волосы висели, будто палки. Она сильно похудела, осунулась, щеки у нее запали. Но испуганно ахнуть меня заставили ее глаза. Они стали безжизненными и отстраненными. Взгляд, наполненный тысячелетней тоской. Я его хорошо знала, потому что порой смотрела такими глазами на себя из зеркала.

— Мама!

Я встала и пошла к ней навстречу. А она даже не посмотрела на меня. Я еще не успела поравняться с матерью, когда в зал ввели другую заключенную — женщину с косматыми желтыми дредами. Она прошла вперед, грубо оттолкнув мою мать. Мама, с которой рядом выросла я, ни за что не растерялась бы и хорошенько врезала бы любому, кто ее толкнул. А сейчас она пошатнулась и упала, ударившись о ближайший стол.

А потом одновременно произошли две вещи. Я бросилась к матери, чтобы помочь ей подняться, и температура в зале для свиданий упала градусов на тридцать. Все, кто присутствовал в этот момент в помещении, вздрогнули и начали оглядываться по сторонам. С губ у людей стали срываться облачка пара, окна запотели. Женщина, толкнувшая мою мать, внезапно оторвалась от пола. Кто-то невидимый отшвырнул ее на десяток футов через весь зал. Она рухнула грудой в углу, но проворно вскочила, ища взглядом обидчика. Никто из охранниц не подошел помочь ей, а та, которая стояла у двери, не без удовольствия наблюдала за тем, как она отряхивает свой оранжевый комбинезон.

Ясное дело: того, с кем следовало поквитаться, наглая баба не нашла, потому что призраки невидимы. С изумлением я поняла, что это не Вики, хотя энергии было истрачено немало. Призрак был гораздо более миниатюрен.

Мама встретилась со мной взглядом, и… ничего. Моя мать не узнавала меня. Ее взгляд напугал меня больше призрака, кружащего над нами. Ее словно заперли внутри себя. Я почувствовала ее страх и отчаяние. Они налетели на меня, как порыв ледяного ветра. Но ничто из этих чувств не отражалось в ее лице, в языке жестов.

— Айви? — прошептала я, помогая матери встать на ноги.

Лампы в светильниках мигнули один раз.

Желтоволосая баба, видимо, решила, что ее все-таки отшвырнула моя мать, потому что она решительно направилась в нашу сторону. Я была готова встать на ее пути, но невидимая сила снова отшвырнула ее в угол. И вновь никто не пришел ей на помощь, но на этот раз она злобно прищурилась и уставилась на мою мать — видимо, заподозрила, что та действует на нее телекинезом.

— Ты… охраняешьмаму?

Свет снова мигнул, и все посмотрели наверх и по сторонам. Ух ты. Я не знала, что Айви способна истратить так много энергии за один раз. Но теперь стало ясно, почему Вики толком не смогла объяснить мне, как дела у Айви. В тюремной обстановке дух моей покойной сестренки, судя по всему, выбивался из сил на каждом углу. С одной стороны, меня порадовало то, что рядом с моей матерью находится кто-то, кому можно доверять, но с другой — как ужасно было то, что маме явно требовалась помощь.

Я подвела маму к столу и усадила ее на стул. Бабушка, печально кивая головой, прикоснулась к руке дочери.

— Я хотела, чтобы ты увидела это, Селия. Не знаю, что с ней стряслось. Тут божатся, что не дают ей никаких лекарств, что никто ее не бьет. Но ты погляди на нее. Что они сотворили с моей девочкой?

В уголках глаз бабушки заблестели слезы. У меня тоже глаза заволокло слезами. Похоже, я понимала, что происходит, но это испугало меня больше, чем если бы мою мать кто-то бил. Я подвела пальцы под ее подбородок и повернула ее голову ко мне.

— С днем рождения, мама. Это я, Селия. Ты меня слышишь?

Я произносила слова вслух и одновременно отправляла их телепатически, в сознание матери. Но она молчала. Похоже, у нее в голове никого не было дома.

Взгляд матери был блуждающим, она смотрела куда-то в пространство, за мое плечо. А я устремила взгляд на мерцающее облачко под потолком.

— Может быть, кто-то причинил ей боль до того, как ты здесь оказалась? Ты здесь поэтому?

Флуоресцентные лампы под потолком мигнули раз… и еще раз.

Нет? Я недоуменно нахмурилась. В этот момент с другой стороны зала кто-то крикнул:

— Да почините вы чертов свет! У меня уже башка разболелась. Мигает и мигает!

— С кем ты разговариваешь, Селия? — спросила бабушка почти шепотом, будто боялась, что нас подслушивают.

— Это Айви, — ответила я с улыбкой так же тихо. — Она здесь и присматривает за мамой.

Я поняла, почему бабушка заговорила шепотом. Мы начали привлекать к себе излишнее внимание. Охранница, стоявшая у двери, шагнула ближе к нам, в нашу сторону повернулись две видеокамеры. А мне и так уже досталось от охраны на входе. Бледная кожа и клыки порядком напугали стражей порядка, хотя и приехала на встречу с матерью в разгар дня, при свете солнца, и благополучно миновала наружный и внутренний магический периметр. Я даже прошла испытание святой водой, и к моему запястью приложили распятие. Но, несмотря на это, охранники все равно психовали. А если теперь и дальше все будет идти в таком ключе, у меня было немало шансов оказаться в камере по соседству с матерью.

— Ох, детка, это не очень хорошо. Айви — ребенок. А здесь творится такое… чего бы ей не следовало видеть.

— Все нормально, бабуля. Она помогаетмаме. На самом деле она оберегает маму от других женщин. И я не думаю, что ей можно это запретить.

Я не стала говорить о том, что Айви и при жизни успела повидать много такого, чего ей видеть не следовало бы. После того как нас бросил отец, мама почти все время, пока мы были маленькие, пила, принимала наркотики и спала с кем попало.

В общем, я промолчала, встала и подошла к охраннице, стоявшей около двери.

— Прошу прощения. Скажите, как мне поговорить со здешним врачом или медсестрой? Мне кажется, что моя мать плохо реагирует на прописанные ей лекарства.

Я решила, что будет лучше сказать так, чем озвучить то, о чем я догадывалась. Скорее всего, моя мать страдала в тюрьме из-за своей сиренской крови. Здесь она не могла видеть океан. Решить эту проблему было не так-то просто. Но мне не хотелось публично заявлять о том, что в жилах моей матери течет сиренская кровь — особенно после суда надо мной, получившего большую огласку.