История и память - Жак Ле Гофф

превозносили старинных, а современное признавали только в искусстве, в словесности и в истории, и то лишь по отношению к средним векам, - пятикратной современностью, которую составляют «интеллектуальная революция», «революция религиозная», «революция нравственная», «новая политика» и «новая экономика». В заключение он писал: «С какой стороны ни посмотреть, XVI в. предстает перед нами как прообраз нашего времени. Концепция мира и науки, индивидуальная и общественная мораль, ощущение внутренней свободы души, внутренняя политика и политика внешняя, возникновение капитализма и формирование пролетариата (мы могли бы добавить сюда зарождение национальной экономики) - во всех этих областях эпоха Возрождения принесла в высшей степени плодотворные новшества, даже в тех случаях, когда они оказывались опасными...» [Hauser, 1930. Р. 105].

Но можно ли говорить о современности, учитывая, что те, кого мы считаем современными, не сознают себя таковыми или не говорят об этом?

8. Исторические предпосылки осознания новизны

Здесь речь идет не о разъяснении причин ускоренных преобразований, происходящих в обществе в ходе исторического развития, и не об исследовании сложной истории изменения коллективной ментальности, а о попытке внести ясность в вопрос об осознании разрывов с прошлым и коллективного желания взять на себя бремя того, что называют модернизмом или современностью.

Остановимся на четырех основных элементах, которые вместе или порознь присутствуют в подобном осознании.

Первым из них является восприятие того, что в связи с некоторым эпохами именуется ускорением истории - и это уже стало банальностью. Но для возникновения конфликта между современными и старинными нужно, чтобы это ускорение сделало возможным конфликт поколений. Таковы были споры номиналистов с аристотельянцами, гуманистов со схоластиками (напомним здесь о хитрости истории, благодаря которой сторонники древности превратились в современных), романтиков с классиками, сторонников нового искусства с приверженцами академизма и т. п. Оппозиция древнее (старинное) современное, представляющая собой один из тех конфликтов, сквоз призму которых общества переживают глубоко противоречивое отношение к собственному прошлому, становится острым, когда перед современными встает вопрос о борьбе прошлого, присутствующего в настоящем, против настоящего, ощущаемого как прошлое, когда спор старинных и современных приобретает характер сведения счетов между отцами и детьми.

Второй из указанных элементов - это то давление, которое материальный прогресс оказывает на ментальность, способствуя ее преобразованию. Разумеется, изменения ментальности редко бывают внезапными, и происходят они в первую очередь на уровне самой мен тальности. То, что изменяется, - это мыслительный инструментарий. Чаще всего осознание современности выражается в протесте разума (или рациональности) против авторитета или традиции; таковы требования и «современных» мыслителей средних веков, предъявленные «авторитетам», и представителей Просвещения - от Фонтенеля до Кондорсе и католиков-модернистов - традиционалистам начала XX в. Однако современность может также - например, для Иогана Руйсбрука или Герарда Гроота, Бодлера или Ролана Барта - отдавать преимущество мистике или созерцательности перед интеллектуализмом, «преходящему, ускользающему, случайному» - перед «вечным и неподвижным» (Бодлер). Анри Лефевр добавляет «зависящее от случая» в качестве характеристики современной современности. Однако технологическая и экономическая «революция» XII—XIII вв., наука XVII в., изобретения и промышленная революция XIX в., атомная революция второй половины XX в. стали стимуляторами осознания современности, характер воздействия которых следовало бы изучить более подробно.

В некоторых случаях осознанию способствует толчок извне. Греческая философия и сочинения арабских мыслителей если и не начали процесс «модернистского» осознания средневековых схоластиков, то по крайней мере подпитывали его; технические достижения Запада и западная мысль вызвали конфликт старинных и современных в неевропейских обществах; около 1900 г. японское и африканское искусства сыграли свою роль в осознании нового западного искусства.

Наконец, утверждение современности, даже если она и выходит за пределы культуры, - это прежде всего дело ограниченного круга людей, представителей интеллектуалов или технократов. Часто заявляющий о себе в период демократизации социальной и политической жизни феномен осознания прогресса, современности, во всяком случае на уровне осуществления этого процесса, остается делом «элиты», отдельных групп, кружков. Даже когда современность обнаруживает, как это происходит сегодня, стремление найти свое воплощение в массовой культуре, о чем говорит Эдгар Морин, то и тогда те, кто создают эту культуру на телевидении, с помощью плакатов, дизайна, комиксов и т. п., образуют ограниченные круги интеллектуалов. И в этом проявляется не что иное, как двусмысленность понятия «современность».

9. Противоречивость современного

Современное прежде всего стремится к самоотрицанию, к сам разрушению.

От средних веков до XVIII столетия одним из аргументов современных было то, что сами старинные в свое время тоже были современными. Например, Фонтенель напоминал, что латиняне были современными по отношению к грекам. Определяя современное как настоящее, мы приходим к превращению его в прошедшее будущее. Мы оцениваем уже не содержание, а некое эфемерное содержащееся.

Бодлер, усиливая смысл современного в понятии современности и прибегая к моде для его определения, осуждает современное на существование в качестве устаревшего в потенции. «То наслаждение, которое мы получаем от восприятия настоящего, связано не только с красотой, которая может служить ему облачением, но также и с его сущностным свойством быть настоящим» [Baudelaire Ch.].

Таким образом, современное связано не только с модой («Мода и современное относятся ко времени и моменту, они таинственным образом связаны с вечным, это подвижные образы неподвижной вечности», - говорит Анри Лефевр, комментируя Бодлера116), и ему трудно уйти от снобизма.

Оно стремится оценить новое в качестве нового, чтобы очистить содержание произведения, объекта, идеи. «Поскольку единственная цель современного искусства, - пишет X. Розенберг117, - состоит в том, чтобы произведение было новым, и новизна его определяется не научным анализом, а общественной властью и педагогикой, постольку художник-авангардист осуществляет свою деятельность в среде, полностью равнодушной к содержанию его творчества».

В крайнем случае современное может обозначать все что угодно, в частности и старинное. «Общеизвестно, - пишет Розенберг, - что название "современное искусство" никак не связано со словами, которые его составляют. Чтобы принадлежать к современному искусству, про изведение не должно быть ни современным, ни искусством, ни даже произведением. Какая-нибудь маска с юга тихоокеанского побережья, имеющая возраст в 3000 лет, отвечает определению современного, а кусок дерева, найденный на берегу, становится искусством»118.

Современное вовлечено в процесс безудержного ускорения. Оно всегда должно быть более современным и затянутым в головокружительный водоворот современности.

Другой парадокс, или двусмысленность, состоит в том, что «современное», находящееся на краю бездны настоящего, обращается к прошлому. Если оно отвергает старинное, то оно старается укрыться в истории. Современность и мода ретро идут рука об руку. Эпоха, которая называет себя новой и жаждет выглядеть абсолютно