Глаз ведьмы - Василий Веденеев

— Останови, — едва свернули за угол, сказал Сергей, и Фролов послушно приткнул «жигуленок» рядом с первым подъездом длинного многоэтажного дома на Дмитровском.

Серов внимательно осмотрел припаркованные машины, пустую в этот час детскую площадку с непонятными конструкциями из разноцветных труб, перевел взгляд на обветшалую беседку, где по вечерам наверняка собирались доминошники, и, не заметив ничего подозрительного, попросил:

— Леш, вон ту красную тачку толкни слегка, чтобы заорала, и сразу отгоняй назад, а потом подтянитесь к подъезду и ждите.

— «Алеко»? — уточнил Флоров. — Могу бампером покачать.

— Вот именно, качни, — кивнул Сергей и вышел из машины.

Внимательно посматривая по сторонам, он медленно направился к четвертому подъезду, думая, что хорошо, когда свет не сходится клином на таких скользких типах, как Фомич, а есть и более словоохотливая публика. Именно от одного из «говорунов» Сергей вчера узнал, что автомобили для бригады, расстрелявшей нефтяного бизнесмена, добыл не кто иной, как Юрик Варган по кличке Варта. Водились за ним и другие грешки, но сейчас они интересовали Серова значительно меньше, чем возможность выйти на бригаду киллеров.

Естественно, Юрик вряд ли проявит энтузиазм и сознательность, согласившись добровольно помочь ментам, поэтому Серов намеревался его вразумить по-своему. В принципе нефтяной ворюга получил то, что давно заслужил, и жалеть его не стоило — одни преступники, вооруженные автоматами, свели счеты с другим, который с помощью денег, лжи и мошенничества бессовестно обкрадывал народ и государство. Однако государство почему-то не пресекало его преступной деятельности, зато ее пресекли обманутые им «серьезные люди», которых он нагло «кинул» на несколько миллионов баксов на поставках нефти. Вот только они не учли, что способ «пресечения» может очень не понравиться некоторым парням, все еще стоящим на страже Закона.

Сергей поднялся по щербатым ступенькам, прислонился спиной к прогретой солнцем двери подъезда и махнул рукой. «Жигуленок» тихо пополз вперед, четко пристроился позади красного «алеко» и боднул его бампером. Уши сразу же заложило от истошного вопля сигнализации.

Услышав гулкий топот на лестнице, Серов отступил в сторону и, как только из дверей выскочил курчавый парень в линялой майке и тренировочных штанах, ловкой подножкой сбил его с ног. Не давая курчавому опомниться, Сергей заломил ему руку за спину, запустил пальцы в густую шевелюру и рывком поднял на нога.

— У-у, падло! Тварь! — рванулся парень, но Серов держал мертвой хваткой. Он подтолкнул курчавого в сумрак подъезда:

— Иди, Варта, не то клешни выломаю.

Небрежно отшвырнув ногой в сторону выпавшую из рук Варты монтировку, Сергей повел его вверх по лестнице.

— Кто у тебя дома?

— Да я… Ай! Ты чего? — последние слова парень произнес уже шепотом, так как согнулся от боли.

— Не шуми! Кто еще в квартире?

— Вовчик.

— Вышиваный?

— Он, но косой.

— Хорошо, пошли.

Варта покорно пошел впереди, не желая больше испытывать судьбу и оставаться калекой: тот, кто так неожиданно прихватил его, выманив на звук сигнализации автомобиля, был здоров как бык и, судя по всему, не собирался шутить.

Владимир Домкин, получивший за множество украшавших его тощее тело татуировок кликуху Вышиваный, Серову был знаком, но интересовал мало — с пьяных глаз Вовчик мог наболтать сорок верст до небес, но не более того. В криминальном мире его еще помнили и угощали «старички», вроде Варты, а молодые, особенно еще не нюхавшие зоны беспредельщики, под горячую руку могли и пришибить назойливого слюнявого выпивошку, когда-то попортившего операм немало крови.

Остановившись у приоткрытой двери квартиры, Сергей осторожно толкнул ее ногой и прислушался: кажется, тихо? Подталкивая впереди Юрика, он вошел в комнату, где за уставленным бутылками столом в одних «семейных» трусах сидел покрытый синими разводами наколок Вовчик. При виде Серова он удивленно выпучил глаза и открыл щербатый рог.

— О! Гражданин начальник?

Сергей отшвырнул Варту на диван и сунул Вышиваному в руки недопитую бутылку:

— Иди, прохладись в ванной, нам переговорить надо. Давай, не задерживайся!

Он сам открыл дверь в санузел, зажег свет, втолкнул туда Вовчика, запер его на шпингалет.

— Ну, ты! Тварь позорная, — Юрик допил оставшуюся в стакане водку и уставился на подполковника выцветшими, полными лютой ненависти глазами. — Волкодав проклятый! Я тебя загною, жалобами урою! Ты чего себе позволяешь, ментяра?!

— Сбавь тон, — Серов присел на табурет. — Сожительница твоя где?

— Пошел вон! — прошипел Варган. — Ордер у тебя есть? Нет? Вали из моей квартиры! Сегодня же прокурору…

— Успеешь, еще с ним лично повидаться, — заверил Сергей. — И за ордерочком дело не станет: грехов на тебе, как на жучке блох.

— Мои грехи, мне в них и каяться, — огрызнулся Юрик. — Тебя в исповедники не звали.

— Ошибаешься! Как раз самая пора настала передо мной исповедаться. Скажи-ка, кому сдал синюю «ауди»?

— Ничего не знаю! Иди вертухаям плети про всякие «ауди», а мне нечего шить, чистый я весь, как стекло. Понял?

— Понял, — кивнул Серов. — Кипятишься, потому как знаешь, что на этой машине поехали кончать Кашпура. А тебя подставили, не предупредив, зачем нужна тачанка. Если бы знал, ни за что бы не подписался на это дело. Разве не так, Юрик?

— Перестань, — кисло сморщился уголовник. — Ну что ты, в самом деле? Недоумком меня считаешь? Надеешься, что я, как Павлик Морозов, сейчас всех подряд сдавать начну? Тьфу, дурак! Только и можешь, что морду бить и руки выламывать, а ума у тебя ни на грош! Решил срок припаять? Паяй, Волкодав гребаный, паяй!

— Насчет моего ума не тебе судить, — набычился Серов. — А вот Вышиваный протрепется, что я приехал и тебя взял, а потом возьмут еще кое-кого, и все тогда решат: Варта ссучился и настучал, когда его за хобот потянули. И срок я тебе припаяю за все грехи, в которых ты каяться не желаешь, а отмыться от подозрений не дам, и устроят тебе правилку на толковище. Там и доказывай своим корешам, как ты грозился на меня прокурору писать и из дома хотел выгнать. Может, поверят?

— Сука ты!

Юрик незаметно положил руку на кухонный нож, которым они с Вовчиком кромсали хлеб, но подполковник заметил и серьезно предупредил:

— Не усугубляй! Не то действительно руки переломаю, не пожалею. А ордерочек — вот он!

Сергей достал бумагу и показал ее оцепеневшему Варте — тот никак не ожидал, что его сейчас арестуют, а искренне был уверен: мент блефует, пытается взять на понт и вытянуть из него имена других людей в цепочке, связанной с киллерами-гастролерами.

— Можешь выпить еще, а то надолго заговеешь, — милостиво разрешил Серов.