Земля Серебряных Яблок - Нэнси Фармер

Брат Айден, Джек, Джайлз, Люси и Пега оказались в живописном внутреннем дворике в окружении высоких белых стен и розовых кустов. В центре дворика бил фонтан; вода с шумом изливалась в каменную чашу. А уже оттуда переливалась в специальный желоб и утекала прочь через дыру в стене.

— Вот это — настоящий источник Святого Филиана, — объяснил молодой монах. — Но чтобы исцелять толпы страждущих, его недостаточно. Мы отвели воду в купель пообширнее. Во времена наибольшего наплыва паломников мы можем лечить сотни и сотни людей.

И, пригласив гостей присаживаться и полюбоваться розами, писец исчез в одной из дверей.

Отец спустил Люси с рук, и она тут же побежала к бурлящему источнику. Джайлз поспешно подхватил ее снова.

— Нельзя играть с фонтаном, родная. Фонтан принадлежит святому Филиану, — пожурил отец.

— Еще чего! Это вот ее фонтан. — И Люси указала на некую точку близ каменной чаши.

— Тише, ягненочек мой, не надо злить святого.

Люси, уютно устроившись на руках у отца, не сводила глаз с выбранной точки. Джек пожалел, что рядом нет Барда: с помощью его плаща они бы непременно словили загадочное существо. В том, что Люси действительно что-то видит, мальчуган не сомневался.

Джек осторожно подошел к источнику. Ничего; вот только вдоль края благоухают алиссум и лаванда. Над двориком разливалось густое благоухание; над цветами роились пчелы. И однако ж было там что-то еще. Джек чувствовал, как подрагивает воздух, ощущал присутствие некоего существа, проблеск, мелькнувший слишком быстро для человеческого взора.

Посох загудел в руке Джека. А еще слух его уловил не то журчание, не то бормотание — совсем тихое, слов не разобрать; но оно то нарастало, то замирало, словно человеческая речь.

— Явись, — прошептал мальчик. — Покажись, дух этого места. Оставь тень позади, выйди в свет дня. Заклинаю тебя деревом, водою и камнем.

Позади фонтана воздух словно затрепетал и поблек: так теряют четкость луга, когда с моря накатывает туман. И впрямь — сгустилось что-то вроде туманного марева, но только на небольшом пространстве. Вихревая дымка лениво плыла по кругу, понемногу обретая отчетливость, — и вот наконец Джек разглядел в ее середине смутную фигуру.

То была дама в белом платье, воплощение нездешней, утонченной красоты; ступала она легко и невесомо, не приминая цветов. Волосы — что бледное золото, кожа — светлее лунного света. Вот она шагнула к спутникам Джека, поманила их рукой. Отец даму не видел, равно как и Пега. Брат Айден неспокойно переминался на месте. Люси не сводила с дамы глаз.

Дама обернулась, увидела Джека. Резко взмахнула рукой — и грудь Джека пронзила внезапная боль, точно стрелой ударило. Посох выпал из его руки. Небо выгнулось дугой — и мальчуган рухнул навзничь.

— Парень страдает припадками? — спросил кто-то рядом.

Джек открыл глаза: прямо над ним нависали деревянные балки низкого потолка. Тут и там сохли пучки лекарственных трав.

— Нет-нет, ничего подобного, — заверил отец. — Может, лихорадку подхватил?

— Да он совсем холодный, если уж на то пошло. Вы и его собирались в купель окунуть?

— Нет, только младшенькую дочку.

— Надо думать, ему горячая пища пойдет на пользу. Я велю рабу принести супа.

Джек приподнял голову. Спину тут же скрутила боль. Какой-то монах в коричневой рясе вышел за дверь.

— А, ты очнулся! Как чувствуешь? — спросил отец.

— Как будто по мне пробежалось целое стадо овец. — Джек осознал, что любая попытка пошевелиться оборачивается невыносимой мукой. — Где мы?

— В монастырской больнице. Все к нам так добры! Из той вонючей гостиницы нас перевели в лучшие гостевые комнаты. Мы приглашены на ужин к самому аббату!

Джайлза, похоже, их новый статус занимал куда больше, нежели здоровье сына.

«Я несправедлив, — тут же упрекнул себя мальчик. — Пусть отец хоть раз в жизни почувствует себя важной персоной и порадуется».

— А почему нас так привечают? — полюбопытствовал мальчик.

— Да это все из-за чернил да красок, что брат Айден привез. Их изготавливают по секретным рецептам, известным только монахам Святого острова; они на вес золота ценятся.

Монастырский раб принес горшок с чечевичной похлебкой.

— Мне велели покормить паренька; или, может, ты сам справишься? — с надеждой спросил он у Джайлза.

Но отцу не терпелось уйти. Полюбоваться на витражное окно в часовне, объяснил он, а потом еще на стадо белых овец. А на коре старого дуба в саду молния выжгла лик святого Филиана. А еще гостям покажут пивной погреб. Вы только вообразите себе — в монастыре столько пива, что для его хранения целый погреб построили! А вечером устроят самый настоящий пир. Жаль, что Джек пойти не сможет.

— Значит, так, придурок, — объявил раб, как только за отцом захлопнулась дверь. — Знать не знаю, на чем ты там помешался, но если только попробуешь меня укусить, то на сладкое отведаешь моего кулака.

— Я не сумасшедший, — запротестовал Джек.

— Все так говорят. — Раб влил ложку супа в рот больному и зачерпнул следующую, даже не задумываясь, проглотил Джек первую порцию или нет.

— Погоди! Да погоди же! — поперхнулся Джек, уворачиваясь от ложки.

В спине вновь взорвалась боль. Мальчуган застыл неподвижно, опасаясь пошевелиться.

— А что с тобой случилось-то? Выпороли небось? — полюбопытствовал раб. — Говорят, хорошая порка — лучшее лекарство от всего на свете. Семейная жизнь не задалась? Поучи жену кулаком. Сын родился идиотом? Так вбей в него разум. Отец Суэйн уверяет, это средство всякий раз срабатывает.

— Неужели ты веришь в эту чушь? — фыркнул Джек.

— А кто я такой, чтобы судить своих хозяев? Через пять — десять лет они, чего доброго, и в меня толику добродетели вколотят, хотя лично я в этом сомневаюсь. Ну что, как насчет съесть еще ложку-другую?

— Только если не станешь в меня еду силком запихивать!

На сей раз раб был куда более осторожен. Джек осознал, что, невзирая на боль, он изрядно проголодался. Варево оказалось отменным: густая похлебка из чечевицы, лука и обрезков баранины. Вот уже несколько дней мальчугану не доводилось поесть так сытно.

— Тебя как зовут? — спросил он у раба.

— По большей части «Эй ты!», — отвечал он. — Мать называла меня Брутом.

— Брутом? Но разве это саксонское имя?

— Нет, римское. Да-да, — раб выпрямился в полный рост, — в моих жилах течет кровь победителей. Я — из рода Ланселота; но ты сам видишь, сколь низко я пал в сравнении со славными предками. Отец Суэйн уверяет, мне место в свинарнике.