Королевский путь - Виктория Холт

— Да, да, я очень хочу, чтобы это было сделано.

— Ну значит, так и будет.

— Но все выглядит так серьезно…

— Ты — королева и не забывай об этом. В будущем очень часто будет так, что придется следовать разным формальностям, кажущимся совершенно ненужными.

Мария заулыбалась, и они отправились на встречу.

И вот в залитой солнечным светом зале дивным апрельским днем Мария подписала документ, согласно которому она отдала то, что ей не принадлежало, опозорив себя этой подписью. Ей не было еще и шестнадцати… юная девушка, не виновная в том, что натворила.

* * *

Мария наряжалась к свадьбе. Вокруг нее суетились, помогая, несколько слуг и ее четыре тезки.

Вот она стоит в подвенечном платье… Белоснежная камка усыпана драгоценностями… Мантия и шлейф из серого с голубизной бархата искрятся жемчугом… Золотая корона в жемчугах, алмазах, рубинах и сапфирах… Свадебное одеяние было таким тяжелым, что Мария еле стояла на ногах.

— Самая прекрасная невеста на свете! — воскликнула Флем.

Мария рассмеялась в ответ.

Она представила, как люди на улицах будут приветствовать ее по дороге от королевского дворца до кафедрального собора Нотр-Дам. Парижане любили маленькую королеву, а ее свадьба с дофином принесла празднества, доселе невиданные.

Франциск был на вершине счастья и даже не слишком нервничал. Он лишь сказал, что был бы в ужасе, если бы пришлось жениться на ком-то другом, а не на ней.

Вид приехавших на свадьбу послов Шотландии опечалил Марию. Как все-таки непохожи эти две страны! Одежды послов смотрелись грубо, а сами шотландцы с подозрением поглядывали на французов. Теперь-то Марии стало ясно, почему французы насмешничали над ее соотечественниками. Она почувствовала себя как-то неловко.

Кузен Джеймс тоже не порадовал ее. Вроде он был по-прежнему дружелюбен, но у Марии все время было ощущение, что он как-то воровато подглядывает за ней.

Кардинал предупредил ее, чтобы она была настороже с братом и ничего не говорила ему о недавно подписанном документе. Мария привыкла за долгие годы слушаться Шарля и не задавать вопросов. Вот потому никто ничего и не узнал.

Все ее тревоги улетучились, как только процессия направилась к кафедральному собору.

По правую руку от Марии шел король, а по левую — Франсуа де Гиз. Две маленькие девочки несли шлейф свадебного платья, с трудом приподнимая его — так тяжел он был. Следом за ними следовали королева Екатерина, королева Наваррская и придворные дамы.

Король Наваррский[29] шел вместе с дофином, а за ними — два принца: угрюмый маленький Шарль и полный веселья Эдуард Александр, страшно довольный своими новыми драгоценностями.

В дверях кафедрального собора процессия остановилась, Марию и дофина поставили рядом друг с другом.

Генрих II снял кольцо с пальца и передал его кардиналу Бурбонскому… И вот под синим парижским небом, в солнечный день Мария, королева Шотландии, обвенчалась с французским дофином…

Стараясь подбодрить дофина, она улыбнулась ему, даже в эти мгновения не забывая, что ему, должно быть, все это веселье в тягость и вообще от криков толпы у него может разболеться голова, а тяжесть свадебных одежд просто мучительна…

Он, казалось, намертво вцепился ей в руку, не сводя глаз с лица Марии. Видимо, он пытался убедить себя, что все это не сон, не видение и чудесное создание в великолепных одеждах рядом с ним — его Мария.

Церемония закончилась, и они возвратились в королевский дворец, где уже был накрыт роскошный стол.

И пусть два человека стоят за их спинами, говорил он Марии, пусть держат над ними эти золотые короны, пусть вокруг толпы людей, а свет украшений почти слепит его… Самое главное то, что они вместе и любят друг друга! Все остается по-прежнему, только теперь они муж и жена.

…Потом гости танцевали. Приглашение короля на танец с ним совершенно очаровало ее, и Мария с радостью присоединилась к танцующим. Они медленно кружились в величественной паванне[30].

— Ты счастлива? — спросил ее король.

— Милый папа, конечно!

— Тогда я тоже счастлив. Все, кто видел тебя сегодня, никогда не забудут тебя.

— Этот день навсегда останется и со мной тоже.

— Ты и Франциск будете счастливы.

Она встретилась взглядом с Франциском, танцующим со своей матерью, и все поняла: ему надо бы уйти, он нехорошо выглядит. Король проследил за ее взглядом и спросил:

— Ты всегда будешь заботиться о нем, ведь так?

— Всегда.

— Ему очень это нужно.

— Я так рада стать женой дофина, но ни за что не хочу быть королевой Франции, папа. Я очень надеюсь, что мне не придется ею стать. Ведь если ты жив, папа, значит, я не королева Франции!

— Дитя мое, я так люблю тебя!

К четырем часам дня бал закончился, но празднества продолжались. Все перебрались через Сену во дворец Юстиции.

Марию провезли в золоченой с серебром карете. Проезжая через толпы людей, она слышала, как народ кричит:

— Долгие лета, королева — жена дофина!

А между собой они шептались:

— До чего же хороша и как непохожа на итальянку…

Екатерина делала вид, что вся эта болтовня ее не касается, и она принимает такое от парижан так же, как от собственного мужа — со смиренной улыбкой.

А как же ликовал народ при виде короля на боевой лошади. Но самые восторженные крики раздались, когда появился рослый мужчина в одеждах с позолотой. Этот человек не мог скрыться ни под какими нарядами! Его рост, впрочем как и шрам на лице, сразу привлекал внимание.

— Vive le Balafre! Долгие лета великому де Гизу! — кричала толпа.

Он знал, как завладеть сердцами этих людей. Они прекрасно помнили, как он разогнал каких-то шутов на помосте, чтобы те не мешали толпе видеть новобрачных.

— Да благословит тебя Господь, Франсуа!

Вот так, сквозь толпу свадебная кавалькада пробиралась ко дворцу Юстиции. Там был бал, а потом — великолепный ужин. На балу было веселье, какое редко можно увидеть даже при французском Дворе. Она сказала Франциску, что этот день — самый счастливый в ее жизни. Он улыбнулся в ответ и произнес, что тоже страшно счастлив, но будет еще более рад, когда они наконец останутся наедине.

Взрыв смеха вызвал маленький Генрих де Гиз с детьми, проехавшись на игрушечных лошадях. Каждую лошадку тянул лакей. Пони были так изумительно украшены золотом и серебром, что смотрелись лучше живых. Вся эта компания остановилась перед новобрачными и пропела хвалебную.