Руда. Возвращение. Скрижали о Четырех - Надежда Ожигина

После тюрьмы Эрей прошел в парк, где снова устроили целькона. Дэйв встретил хозяина жизнерадостным воем, забил когтистым копытом, просясь на прогулку. Осторожно выведя тварюгу на открытое место, маг вскочил на спину коню, удобно устроившись между лопаток. Целькон взмахнул кошмарными крыльями раз, другой, поймал ветер и, хорошенько разбежавшись, с силой оттолкнулся от земли копытами. Свист раздираемого в клочья воздуха на время оглушил Эрея, тот подставил лицо потокам, наслаждаясь полетом, направил коня прочь от дворца, над городом в сторону Циня.

Целькон легко преодолел городскую стену и завис над обширными полями, окружавшими Столицу. Эрея всегда восхищало, как грациозно и в то же время мощно летает крылатая тварь. Хищная повадка сквозила в каждом жесте, каждом взмахе кожистых крыльев, целькон то и дело пикировал вниз, рисовал плавные дуги, высматривая добычу, пугал неосторожного крестьянина и снова взмывал вверх, под облака, радуясь свободе.

Магу пришло в голову, что вот так, по воздуху, он одолеет за день расстояние, отделявшее его от фамильных земель, он даже натянул длинную гриву, правя на Инь-Чиань, но вовремя спохватился: негоже посещать могилу жены, свалившись с неба на крылатой жути! Да и былые родственники будут счастливы до смерти. Пожалуй, стоило долететь до границы Ферро, а там купить лошаденку попроще…

«Эрей!» – позвал далекий голос Истерро. Всякий раз, когда Бабник пытался связаться с ним на расстоянии, у мага кружилась голова. Пришлось посадить целькона прямо на свежую пашню и прижать пальцы к вискам.

«Эрей! Где вы?»

Вспомнилось, как два года назад он уезжал на могилу Анамеи. И как голос Истерро вернул его к Храму, в самое пекло сражения. Эрею стало не по себе.

– Какого черта?

«Надеюсь, вы уезжаете ненадолго? Я хотел сказать: вы вернетесь?»

– Уверены, что я отвечу? – рявкнул вслух разъяренный маг.

«Что-то не так с Рандирой, – примирительно пояснил монах. – Я не могу сказать, что плохо, ей лучше, гораздо лучше, но… В ее жилах чужая кровь, много, потянет на жертвенную чашу!»

– Вот как? – Эрей задумался.

«И ночью… Я чувствовал: кто-то совершает темный кровавый обряд! Вернее, полный обряд, от Света и от Тени, так, как описано в древних книгах. Это могла быть девушка, что осталась в купели с государыней? Или кто-то дотянулся из Высшей Сферы? Может, вы?»

– Не я, – отрезал маг. – И никто иной из Океана. Что до девушки, я выясню все, что смогу.

Истерро хотел сказать что-то еще, но маг блокировал телепатический узел и выбросил монаха из головы. Без Бабника было о чем подумать. Отчего-то перехватило дыхание, в висках стучало монотонное и бессмысленное: «Я так и знал! Так и знал! Я…» Эрей постарался расслабиться и успокоить сбитое дыхание; окаменевшее сердце в груди грозило пробиться сквозь ребра и рухнуть в жирную влажную землю.

– Лорейна! – прорычал он, сжимая кулаки, и гулкое эхо подхватило имя, служившее ответом на многие вопросы. – Какого черта ты творишь, Лорейна?

Он качнулся, почти падая на холку целькона, зарываясь лицом в жесткую гриву. Кровь Лорейны течет в жилах Рандиры; к светлому очищению добавлены темные ритуалы. Договор скреплен благословением звезд Инь-Чианя.

Судьба проклятой Императрицы отныне надежно связана с девушкой по имени Лоренс д’Эйль. Маг прикрыл глаза и увидел, как кто-то тянет нервные пальцы и выставляет на доску фигурку в легком сиреневом платье.

Все в окружающей Пустоте, рождаясь, имеет пару. Мир творили Боги Тени и Света, у Камней есть Руды, природную жизнь продолжают две особи. Так и у Кару была подруга, залетевшая из просторов Небесных, верная попутчица Ясана, кружащаяся в танце вокруг Мира. Ведала она движением вод и ледников и питалась Магией Центра мира, огненным сгустком, прародителем Камней и Руд.

Но от старости или иных причин она рассыпалась на груду осколков, обернулась Небесным прахом. Безутешен был юный Мир, долго его лихорадило, без подруги он жаждал смерти и обрекал на гибель всех, кого успел приютить. Вмешались Боги, успокоили Кару, но погибшую Ясану он не смог отпустить, привязав к себе накрепко мертвую душу. С тех пор останки Ясаны кружат по краткому ободу, от Циня к Юциню, двигаясь в безжизненном танце вокруг Кару и закрывая собою солнце, принося на Светлую сторону ночь и тень.

И когда застилают осколки Ясаны глаза сверкающему Светилу, становятся видны маяки в Пустоте, Искры, дающие жизнь иным мирам, те, что называются звездами.

Муэдсинт Э’Фергорт О Ля Ласто

«Суть Вещей». Введение в астрологию Кару

Эрей возвратился в Столицу к концу церемонии, когда усталые, но просветленные придворные стекались во дворец, будто ручьи в полноводную реку.

Императрицу проводили в ее покои, следом за подругой проскользнула Лоренс, и двери аккуратно прикрыли перед носом разъяренного мага. Дворец словно вымер на три часа, гости отдыхали, освежались, выбирали наряды, словом, готовились к торжественному пиру. Вдохновленный звездами Император собирался отпраздновать очищение супруги с поражающим воображение размахом; кроме того, как сообщил Эрею Викард, в светлом Храме Рад провозгласил, что намерен устроить празднества во славу Ушедшего Бога и объявил начало имперского турнира избранных. Особой чести удостоился краевой городок Мантрей, славный своим ристалищем: повелением Императора Мантрей превращался в столицу на время гуляний, и большая часть знати уже направила туда своих слуг – скупать дома и комнаты.

– Послы отправились в Сельту и Олету, – делился впечатлениями оживленный Викард. – Ох и славно подеремся, ой, будет, где себя показать!

Эрей его почти не слушал. Маг прилепился к витражному окну и не сводил взгляда с двери в покои Императрицы. По прошествии трех часов у этой двери стал собираться народ. С коробками и букетами.

Это был негласный обычай двора: украдкой от Императора прийти на поклон к государыне. Рандиру баловали цветами и сладостями, усыпали подарками, в большинстве не искали выгоды или чинов, просто выражали почтение, и поймав признательную улыбку, довольные шли на ковер к монарху. При дворе любили Рандиру, и она отвечала любовью: принимала всех, благосклонно слушала поэмы и сонеты, изумлялась цветам, искренне смеялась шуткам. Эрей не сомневался ни секунды, что и теперь, несмотря на усталость и недавние страхи, государыня примет всех, очарует, вознесет до небес, и никто не уйдет без доброго слова.

Стоящий на часах гвардеец приоткрыл дверь и протиснулся внутрь с докладом. Через минуту было объявлено, что Императрица примет посетителей.

– Может, и нам сирени в саду нарубить? – предложил побратиму Эрей, с досады кусая губы.

– О, смотри-ка! – потянул его за руку Викард. – Старый знакомый!

Маг поднял голову и увидел, что первым на поклон к государыне стоит капитан Дар Гонт, поддерживая под локоток какую-то девушку с бархатной коробкой. Та явно впервые была на данной половине дворца, оглядывалась украдкой и робко жалась к своему спутнику, а капитан старательно выпячивал грудь и строил зверские рожи, изображая заступника. Все это было бы даже смешно, но что-то царапнуло мага, заставив насторожиться. Странное творилось с девушкой.