Календарь ма(й)я - Виктория Ледерман

— Да, — почесал затылок Юрасик, — логично.

— Логично? — повысила голос Лена. — Происходит что-то непонятное и невероятное! С чего вы взяли, что у этой абракадабры есть законы? Мы живем назад! Какая вообще логика тут может быть?

— Знаете, а это все-таки майя, — отрешенно произнес Глеб после небольшой паузы, в течение которой все задумчиво допивали чай. — Они же обещали конец света. Вот он и наступил. Только не в двенадцатом году, а в тринадцатом, и не для всех, а только для нас троих. Но это точно конец света.

— Что ты ерунду городишь? — дрожащим голосом спросила Лена. — Почему конец света?

— Эти майя включили нам обратный календарь, — не слыша ее, будто сам с собой, говорил Глеб. — Последний день уже был. А теперь мы будем двигаться назад, все дальше и дальше, пока не израсходуем все свои прожитые дни. А потом мы просто исчезнем, как будто нас никогда не было.

Лена застыла с чашкой в руке. У Юрасика округлились глаза. Так далеко в прошлое они еще не заглядывали и о подобных последствиях не задумывались.

— Что уставились? — Глеб мрачно взглянул на них. — Я что, не прав?

— До этого не дойдет, — неуверенно пробормотал Юрасик.

— Почему? Если постоянно двигаться назад, то рано или поздно придешь к началу пути. Разве не так? — безрадостно усмехнулся Глеб.

— Это невозможно! — ужаснулась Лена. — Мне нельзя исчезать. Без меня вся семья пропадет.

— Могу тебя успокоить — твоя семья пропадет раньше тебя. Ведь ты старшая из детей, — цинично заметил Глеб.

Лена часто заморгала, стараясь сдержать подступившие слезы.

— Зачем ты ее пугаешь? — укоризненно сказал Юрасик. — Лен, не слушай его.

— Да никого я не пугаю! — вышел из себя Глеб. — Посмотрите правде в глаза! Нам осталось жить тринадцать лет. Из них в здравом уме всего семь-восемь. А потом мы превратимся в бестолковых малышей и даже не будем понимать, что с нами происходит.

— Прекрати! — в смятении воскликнул Юрасик и повернулся к плачущей Лене. — Этого не будет, Лена, не плачь. Мы обязательно что-нибудь придумаем. Нужно посоветоваться со взрослыми, они умнее, опытнее. Они подскажут, что делать.

— И не надейся, — угрюмо бросил Глеб, — не подскажут. Я уже советовался. Отцу сегодня рассказал.

— И что? — спросила Лена сквозь слезы.

— Ничего. Вся беда как раз в том, что они умнее и опытнее. Такие истории не для них.

— Он тебе не поверил?

— Нет. Сказал, чтобы я перестал плести чушь, что мои выходки и мой переходный возраст уже стали вызывать у него опасения. И если я еще раз выкину что-либо подобное, ему придется отправить меня к детскому психологу.

— А почему он так сказал? — спросил Юрасик. — Ты часто выкидываешь что-то подобное?

— Просто… — Глеб запнулся и сбивчиво пояснил: — У нас вышла одна история, с год назад. И с тех пор мы не очень ладим.

— Что же можно было такое сотворить, чтобы родной отец не мог простить тебя целый год? — всхлипнула Лена, вытирая глаза носовым платком.

— Не твое дело, — огрызнулся Глеб и раздраженно отшвырнул от себя чайную ложку. Эта история до сих пор причиняла ему почти физическую боль.

— Если бы мой дед был жив, он бы обязательно поверил, — с горечью произнес Юрасик. — И непременно что-нибудь придумал бы. Он бы меня в беде не бросил.

— Ну-ну, посмотрим, — сказал Глеб. — Скоро у тебя появится возможность это проверить.

— В каком смысле «проверить»?

— В прямом. Он же скоро будет жив.

Юрасик оцепенел. Ему и в голову не приходило, что он снова может увидеть деда живым. Хотя, если они движутся назад, они и правда доживут до того дня, когда дед еще не умер.

— Точно! — радостно воскликнула Лена, перестав тереть опухшие глаза. — Он же археолог, профессор! Он нам поможет. Вот вам и выход! Через несколько дней мы выберемся из этого ужаса. Правда, Юр?

Юрасик не ответил. Он пребывал в состоянии шока. Неужели он вновь увидит деда, сможет до него дотронуться, поговорить с ним? Дед, которого он потерял навсегда, через девять дней будет с ним рядом? Невероятно! Это чудесный сон!

— Такой специалист по раскопкам нам бы не помешал, — согласился с Леной Глеб. — Он может дать дельный совет. Кажется, у нас появился шанс.

Идея с участием профессора его немного воодушевила, и забрезжила слабая надежда на благополучный исход их затянувшегося приключения.

— Это, конечно, хорошо, но слишком долго! Мы что, будем сидеть сложа руки и ждать Юриного деда? Это же не просто девять дней, а девять дней в обратную сторону! — сказала почти успокоившаяся Лена.

— Самое ужасное не это, — покачал головой Юрасик, — а то, что у нас в доме снова будут похороны.

— А у меня снова будет тот ужасный день рождения, — тоскливо проговорила Лена.

— Почему ужасный? — спросил Юрасик.

— Потому что все о нем забыли. И я сама забыла. Работала, как всегда. Да еще садик был закрыт после праздников, и младшие остались дома. Вот я закрутилась и забыла. Вспомнила только четырнадцатого.

— А когда у тебя день рождения? Тринадцатого?

— Ну да.

— Что? Тебе тринадцатого мая тринадцатого года исполнилось тринадцать лет? — восхитился Глеб. — И учишься ты в тринадцатой школе. Ты везучая!

— Да уж, невероятно везучая. Особенно если учесть, что тринадцать мне исполнится два раза подряд. Ладно, пора мне, — вздохнула Лена, поднимаясь. — В больницу к маме поеду. В шесть двадцать автобус на Абинск идет.

— Я тоже пойду. — Юрасик встал из-за стола. — У нас, наверно, уже все разошлись. Сейчас бабушка начнет звонить.

— Подождите, я с вами, — поспешно сказал Глеб, но тут же пожалел о своем порыве. И чтобы гости не подумали, что его устраивает их общество и не хочется с ними расставаться, он пробурчал в своей обычной манере: — За молоком пойду. Мое-то все истратили. Ждите здесь, я переоденусь.

— Прошла депрессия, — негромко сказал Юрасик Лене, когда Глеб вышел из кухни. — Здорово, правда? А ты идти не хотела.

— Да ладно, не было у него никакой депрессии, — шепотом отозвалась Лена. — У эгоистов депрессии не бывает, потому что они любят только себя.

— А ему больше некого любить, — заметил Юрасик. — У него никого нет.

На уроке труда мальчики делали детскую мебель — маленькие стульчики со спинкой. Все детали они выточили на предыдущих уроках, а сегодня им нужно было собрать конструкцию воедино. Глеб работал за своим верстаком сначала нехотя (как будто интересно делать все по два раза!), но постепенно увлекся и исправил ошибку, из-за которой стул в прошлый раз получился кривым и неустойчивым. Он поставил готовое изделие на пол, полюбовался им и даже опробовал, осторожно присев на сиденье. Потом взял шкурку и стал тереть плохо зачищенные места.