Страсти оперной дивы - Марина Серова

– Э-э-э… видишь ли… – неуверенно протянула Аллочка, словно решая, стоит ли посвящать меня во святая святых. – Ну… раз уж ты в команде… думаю, Изольда не будет возражать… Но вообще-то, это секрет. Так что смотри, чтобы ни одна душа…

Слушая это многообещающее вступление, я не знала что и думать. Все мыслимые и немыслимые людские пороки один за другим мелькали в голове, а дело оказалось проще пареной репы.

– Видишь ли… эти стилизации… ну, те самые, автором которых является как бы Изольда… На самом деле… это не совсем так…

– Обработки делает Миша? – решила я помочь окончательно утратившей дух женщине, видимо, ощущавшей себя сейчас как минимум государственной преступницей.

– Ну… да, – с усилием выдавила она. – Только, пожалуйста, не говори Изольде, что это я тебе сказала. Да и вообще… лучше об этом не говори. Это не афишируется и, сама понимаешь…

– Разумеется, о чем разговор. Если все так секретно… Хотя не совсем понимаю, к чему здесь эти страшные тайны. Я лично не вижу в этом ничего особенного…

– Да и я тоже, – сразу оживилась Алла, которой из-за грифа строжайшей секретности, по-видимому, не часто удавалось поговорить на эту тему. – Что тут такого? Один пишет, другой исполняет… обычное разделение труда.

– Вот именно.

– Но… дело в Изольде. Она очень болезненно к этому относится, ведь ее везде представляют как автора, и на концертах объявляют, и на сайте у нее такая информация… В общем, если поклонники узнают, будет скандал. Кто же этого захочет?

– Ну, если и узнают, точно не от меня, – поспешила я успокоить взволнованную Аллу. – Но по крайней мере теперь хоть понятно, почему Земелин так лоялен к этому Мише. Тот творит что хочет, а этот – ни гу-гу. Будто и не замечает.

– Не говори… Всем уже надоел, хуже геморроя. Но что делать? Искусство требует жертв…

– Да-а… теперь ясно, почему Изольда… А кстати, не пора ли ей уже вернуться? Если не ошибаюсь, Лиля сказала, что она пошла в туалет, так за это время можно… страусиное яйцо высидеть.

Отсутствие Изольды действительно начинало уже становиться подозрительным, и мне как-то не верилось, что все эти тридцать-сорок минут, которые провела я в приятной беседе с девушками, она просидела в туалете. Наверняка или свернула куда-то на обратной дороге, или…

– А как к нему пройти здесь, к этому санузлу? – поспешила я осведомиться у Аллы, не додумывая тревожную мысль.

– А вот… где буфет, ты, кажется, уже знаешь?

– Ну да.

– Так вот, если в него не заходить, а пройти налево по коридору, потом свернуть и спуститься по лестнице, там внизу, в таком закуточке с правой стороны и будет артистический…

«О черт! – мысленно ругнулась я, на всех парах вылетая из гримерки. – И кто только ее выдумывал здесь, эту изумительную логистику?! На толчок нужно собираться часа за два до того, как захочется…»

Но мне не понадобилось два часа. Вмиг долетев до упомянутого «закуточка», я, разумеется, обнаружила только пустые кабинки.

«Где же она может быть? – думала я, выйдя из дамской комнаты и осматриваясь по сторонам. – Ведь сказано было, без меня ни шагу. Сама сказала! И вот – на́ тебе…»

Справа от меня небольшой коридорчик, в котором я сейчас находилась, заканчивался тупиком, а слева – очередной лестницей, которая вела, как ни странно, снова вниз. Недоумевая, на какую же глубину могут уходить эти подземелья, я решила проверить сначала это направление, а потом уж отправляться «аукать» по пустынным фойе.

Спустившись по лестнице, я обнаружила еще несколько ступенек, ведущих вниз на небольшую площадку, посредине которой располагался довольно приличных размеров прямоугольный люк. Дверца люка была откинута и, бесшумно приблизившись, я осторожно заглянула внутрь.

Тесная комнатка, куда вела еще одна, уже вертикальная лестница с перекладинами, была до предела напичкана какими-то датчиками, круглыми циферблатами и ящиками с непонятными кнопочками и лампочками. Все говорило о том, что помещение – сугубо техническое и для осуществления кровной мести явно не предназначено. Слишком уж мала была вероятность случайно встретить в подобном месте искомый объект нападения.

А в настоящий момент здесь, похоже, и вообще никого не было. Сколько я ни прислушивалась, напрягая слух, – из комнатки не донеслось ни звука.

Зато откуда-то издалека, как будто из еще более глубокой глубины, прозвучало нечто, весьма похожее на приглушенный, но явно отчаянный визг.

Недоумевая, откуда бы мог прилететь звук, я сверху, сколько было возможности, со всем вниманием осмотрела комнатку, но помещение явно было последним уровнем – никаких дверей и люков оттуда никуда не вело. С площадки, где я сейчас находилась, уйти можно было тоже только одной дорогой – той самой, которой я пришла сюда.

Вывод напрашивался сам собой – чтобы узнать, где и кто это верещал, я должна вернуться на исходные.

Я стала подниматься по лестнице, по которой спустилась сюда несколько минут назад, и как бы в подтверждение моих догадок визг прозвучал снова, уже гораздо слышнее. Как ни странно, звук шел со стороны туалетных комнат, которые незадолго до того я оставила совершенно пустыми.

«Может быть, за ту пару минут, пока меня не было, кто-то неудачно нажал на спуск и теперь тонет в унитазе?» – пыталась иронизировать я, прибавляя темп.

Но, добежав до туалетов и распахивая одну за другой двери и мужских, и женских кабинок, я снова не обнаружила ничего.

Прекратив шуметь дверями, остановившись и прислушавшись, я снова услышала где-то очень близко два голоса – мужской, протяжно-гундосый, неприятный, и женский, истерично протестующий, до боли знакомый…

«По крайней мере, пока жива», – думала я, беспомощно оглядываясь в коридоре и не зная, куда ломиться. Не в стену же они замуровались за эти несколько минут!

Исполненная сомнений и неуверенности, я прошла до тупикового конца коридора и тут неожиданно обнаружила совершенно незаметный даже с небольшого расстояния еще один ход. Налево вела небольшая дверца, расположенная так, что догадаться о ее существовании можно было, только находясь уже в непосредственной близости. Новичок вроде меня, не знакомый с сюрпризами, которые могут скрывать подземные переходы оперных театров, ни за что не угадал бы, что здесь есть еще какая-то дверца, поскольку ни от туалетов, ни тем более оттуда, откуда начинался коридор, ее не было видно.

Разговор звучал уже совсем близко, я слышала, что Изольда вопит что есть мочи и возмущается, а мужик все мямлит и как бы уговаривает.

«Не иначе Витя решился-таки получить дивиденд с бывшей подружки», – думала я, спускаясь по очередной лестнице и упираясь в очередной тупик.

Но это был не Витя.

На очередном повороте в очередной загадочный коридор Изольду прижал в укромном уголке весьма подозрительный на вид небритый мужчина, от вожделения закативший глаза так, что видны были одни белки. Звезда пыталась отбрыкиваться, но мужчина был сильнее и настойчиво лез под юбку.