Все свободны! - Екатерина Юрьева

— Ты понял, мы против тебя подключим оборонку, — улыбаясь, изрекал вальяжный Семен Семенович. — Мы не любим, когда нам переходят дорогу.

— А я не перешел, а перебежал на красный свет. Я всю жизнь так бегаю, Сеня, привычка такая, но никто меня, представь, пока не поймал со штрафом.

— Так я те быстро объясню, как проезды закрывают. — Семен Семенович закрыл рот стаканом.

Вася прошла незамеченной. Все услышанное ей не понравилось, что тоже было нормально. Она не хотела напрягаться. Тем более что та ее часть, которая еще могла напрячься, уже была напряжена и натянута как струна.

Так, натянутая, она шла по залу, улыбаясь и кивая знакомым и перспективным знакомым, пока не уткнулась в известную всей столице барышню Надежду Петровну. Пожилая дама — пожила. Была женой министра, прокурора — это, как говорится, еще при Петре Первом, то есть при Сталине. Потом режиссера, затем художника и теперь актера, который был лет на десять моложе, а выглядел лет на двадцать старше. Хотя самой ей было уже лет сто. Она, однако, считалась завсегдатаем всех светских мероприятий. Без нее любое собрание можно было считать несостоятельным. Всегда про всех все знала. Выпивала обязательную рюмочку хорошего коньяку — не больше и вполне адекватно реагировала на происходящее. Вероятно, потому что давно парила над ним.

— Здравствуйте, душечка. — Васе даже нравились такие образные чудачества. — А кто этот импозантный мужчина, который бросил вас на время, я надеюсь? — Они расцеловались.

— Наденька Петровна, это же Виктор Викторович Сухов. Вы же его хорошо знаете, — начала косить под дурочку Вася.

— Душечка, смею вас заверить, Витеньку я знаю даже лучше вас. И люблю его, как и вас, Васенька. Я имею в виду другого импозантного мужчину.

— Наверное, Наденька Петровна, какой-то случайный знакомый. Не пойму, о ком вы?

— В миниатюрном размере этой выставки, душечка, случайных знакомых не бывает, — резюмировала Наденька Петровна, подняв глаза к господу богу, а получилось, что к Скворцову, который стремительно шел к ним. — Ой-ой, не стану вам мешать, душечка. — Она кокетливо сморщилась и сощурила глаз. Глаз ее был недобрый, как у дамы пик. «Не доживете», — зло подумала Вася. Юрий Николаевич приближался.

— Пойдем.

— Давай еще потусуемся. Неприлично так вот сразу…

— Извини, я в твоей якобы тусовке и с правилами не знаком. В нашей — уходят. Легко.

— Что, даже без перестрелки? — Вася пыталась шутить. — А что случилось?

Скворцов взял стакан с буфетного столика.

— Сеня хочет отнять у нас Масика — живого или мертвого. Говорит, что они пасли его, а мы теплого взяли.

— Так что ж они не брали?

Он пожал плечами.

— Жалко. Я уже с Суховым договорилась, что он поедет с нами в Павлопетровск.

— Да поедет, Вася, поедет. И мы поедем, и все будет хорошо. Они будут брать все потом, когда мы организуем там быт и все другое. Вот так-то, — Юрий Николаевич был расстроен.

— Ну пойдем тогда. Пока у нас есть время. Скрыться от преследования. — Вася потянула его к выходу.

Подавая ей пальто, он небрежно заметил:

— Кстати, что-то ты скромно сегодня вырядилась. Совсем не как в Кремль.

— Я новые туфли берегу, и потом мы же не собираемся сегодня штурмовать сугробы?

— Не собираемся. Поедешь с Максимом.

— Это твой любимый охранник. Не поеду. Я поеду на метро.

— Хватит с меня на сегодня идиотизма!

— Хорошо, поеду на такси, этот общественный транспорт скоро станет моим любимым. Только чтоб тебя порадовать. Но пройдусь немного.

— Доедешь — позвонишь.

— Куда? Домой? — Это слово было явно лишним.

— Не зли меня.

— Целую. — И действительно поцеловала его в щеку. И виновато отправилась в сторону бульваров.

Взять и скомкать весь вечер. Причем начала все Наденька Петровна, нюхом почувствовала жареное, которое любила более всяческих диетических продуктов.

Рядом с бредущей вдоль бульвара Васей притормозила машина. Открылась задняя дверь:

— Садись.

У Васи уже совсем не было сил спорить. И она влезла внутрь.

— Ты маньяк? Никакой свободы. Даже перемещения.

— Я просто подумал, что увижу тебя только после Нового года — ведь так? И решил удовлетворить хотя бы маленькие желания перед наступлением вечности. Только поцелую — и все пройдет. Я тебя поздравляю, — он убрал ей волосы со лба, — с наступающим.

Вася потянула губы. Она поняла, что он, как всегда, был прав. И уже завтра она будет тоскливо смотреть в окно в сумрачной надежде, что за ней приглядывает хотя бы подзорная труба из дома напротив.

Новый год надвигался, однако, и Вася собиралась встретить его дома, со своего дивана наблюдая за ходом праздника и его участниками. Более того, к ней собиралась приехать питерская подружка Юлька. Они давно договаривались повидаться, и вот он повод — Новый год.

Словом, надо было идти за какой-то праздничной едой в магазин, а этого Вася не любила. Она вспомнила, что ее Юлька любит икру и шампанское. Это значительно упрощало задачу. На днях соседка, которую Вася встретила в лифте, рассказывала о том, что недалеко от их замечательного дома открылся винный магазин специального назначения — для гурманов. Туда свозились вина со всех бывших сторон нашего отечества, а именно: Армении, Грузии, Абхазии, Крыма. И Вася отправилась туда.

Неуклюже ковыляя в валенках, она двигалась по заснеженному бульвару, где ветки кустов и деревьев склонялись, тяжело пригибаясь, к земле. Погода и вправду стояла новогодняя. В проблесках солнца, однако, по-прежнему не намечалось проблесков сознания.

Сначала Вася решила завернуть за красной икрой. Продукты такого рода она старалась покупать не на рынках, которые любила, и даже не в обычных магазинах, а в супермаркетах, которые только и годились для сомнительных покупок. По пути как раз был один из таких торговых центров. Прихватив на входе маленькую железную корзинку, Вася отправилась в поход по витиеватым тропинкам, проложенным между горами съестного. В самых популярных местах, у плантации винных продуктов, образовались даже пробки. Главное столпотворение обнаружилось около небольшого прилавка, с которого толпившиеся сметали что-то в свои корзинки и тележки. Вася пробилась к полочкам — скорее из любопытства — и увидела, что это та самая красная икра в маленьких зеленых баночках, так необходимая ей. Специальный человек не успевал пригоршнями выкидывать заветные жестянки из коробок. Икру брали по десять, а некоторые по двадцать банок. И Вася, поддавшись общему порыву, также схватила сразу три банки, а потом еще докинула одну — чтоб было.

Преодолев это испытание, она отправилась к кассам, по пути прихватывая что-то из тех мест, где людей было поменьше. Шпроты, уксус, колбасу. С кассами тоже неожиданно повезло. Толпа пока билась в торговых залах. Вася подумала, что надо взять чего-нибудь еще и впрок. Она вспомнила, как в прошлом году зашла в магазин совсем накануне праздника, а именно 31 декабря, и застала не просто пустые полки, то есть полки абсолютно пустые, но горы рваных коробок, мятых фруктов, разбитых бутылок и обезумевших продавцов с обезумевшими глазами, забывших о том, что надо не только все прибрать, но и еще добежать до дома, чтобы успеть чокнуться шампанским. Тогда единственное, что удалось приобрести Васе — и надо сказать с удовольствием, — так это подделанный под нашу елочку маленький кипарисик, запыленный белой бумажной стружкой. Он еще долго простоял у нее на тумбочке, вжился просто в обстановку. Васе в какой-то момент показалось даже, что он живой и растет прямо у нее на глазах да еще и распускается. Однако к лету кипарисик зачах — от жары, наверное, и тут же стал чужим и малонужным. Впрок брать она ничего не стала.