Танец с Тенью - Нани Кроноцкая

Он поднялся навстречу. Осторожно, словно боясь разбудить себя самого, подошел к ней. Всего два шага, а как трудно их было пройти.

Мягко, несмело прикоснулся пальцами к ее подбородку, поднимая любимое лицо себе навстречу. Она грустно улыбнулась, но так искренне и светло, как умеют это делать лишь маленькие и очень хорошие дети.

Прищурилась, словно от солнца. Она всегда щурилась от переполнявших ее эмоций: и когда злилась, и когда была счастлива.

А была ли? Не помнит Лер ее счастливой. И себя не помнит. Разве что в далеком их солнечном детстве.

Не смог удержаться. Наклонился, вдыхая ее запах. Он так хорошо его помнил – отличил бы среди сотен тысяч других. Ди пахла снегом, только что легшим на осеннюю траву, немножечко – морем. И перьями, так пахнут только птицы. Сложный букет по имени Венанди. Стоявший у самой его груди, задрав беспомощно голову и закрыв глаза.

Не смог удержаться, да и зачем? Тронул губами ее безукоризненно гладкий лоб. Услышал чутким ухом тихий вздох. Улыбнулся краем губ: она тоже его нюхала. И улыбалась. Носик ее. Маленький, изящный, как у фарфоровой куклы. Теплый.

Поцелуй, ниже, еще один. Губы. Такие как надо – не мокрые нашлепки, призывно выпяченные на лице, и не жесткие линии – как у Нади. Губы Венди похожи на розовый бутон: тронь их нежно – распустятся навстречу. Выдохнула. Расцвела.

Они снова целовались, на берегу, под кровавой луной. Молча, медленно, нежно. Прекрасно.

Выдох.

И Лер проснулся.

Хорошо, что есть сны. С некоторых пор они – его единственное окно в жизнь. Кто-то пьет, у кого-то наркотики, есть те, кто уходит с головой в религию, а он – просто спит. Уходит от опротивевшей реальности.

Мысль о реальности зацепила. Он что-то забыл сделать, нечто не то чтобы жизненно нужное, но вполне интересное.

Вспомнил. В его личной секретной папке на Литейном, кроме документов и банковской карты, Лера ждал прелюбопытнейший предмет: настоящий армейский кожаный планшет. Такие были раньше в ходу у командиров и связных. Тогда, в конторе, Лер успел лишь покрутить его в руках. Расписался за получение и забыл.

Слишком много заурядных и мелких проблем пришлось вчера решать.

Вставать не хотелось. Казалось, откинь он плоскость пушистого пледа и оторвись от горизонтали кровати – все волшебство его сна вдруг закончится. Отхлынет то самое море, погаснет луна. Не прилетит больше его птица.

Хватит киснуть.

Встал, добрел до кухни, позевывая и потягиваясь на ходу. Отчего-то нестерпимо захотелось обернуться росомахой, встряхнуть черной шкурой, взмахнуть хвостом… Ночью, быть может.

Достал из рюкзака загадочный предмет. Планшет пах кожей, и… войной. Покрутил в руках, раскрыл. Пачка пожелтевших карточек на очень плотной бумаге, почти картоне. Два «химических» карандаша, вставленных прямо в планшет. Компас в оправе из золотистого металла. Или не компас? Странный прибор, обоюдоострая стрелка которого поблуждала, словно теряясь в пространстве и раздумывая, а спустя несколько секунд твердо уперлась красной стороной стрелки, указывая ему прямо в грудь.

Забавно.

Отложил прибор. Из развернутой стороны планшета, прикрывавшей его внутреннее содержание, выпала записка.

«Что-то много стало в моей жизни записок». Усмехнулся.

«Помнишь, ты как то спросил у меня: "Есть ли смысл во всей нашей затее с ВВ?" Думаю, мы сделали ошибку, не снизойдя до вашего просвещения. Ошибки я привык исправлять. Разбирайся сам. Будет интересно и полезно. Пора тебе открывать глаза. Всегда твой. Клавдий».

«Всегда твой». Ну да, конечно. Клавдий. Перед глазами встал колоритный образ руководителя их группы.

Пресловутой «группы ВВ»: отдельного подразделения Инквизиции, о котором все слышали, но никто и ничего не знал. Включая, как это ни смешно звучит, самих участников этой загадочной группы. Никто не помнил даже, отчего ее называют «ВВ». Все начиналось так давно и тянулось так долго, что стало похоже на легенду, обросшую сказками и мистическими подробностями.

Одно было доподлинно известно всем: как и многие глобальные и долгосрочные проекты, группа началась с пророчества. А кто у нас там главный в этой лукавой науке? Конечно – Ге. Непререкаемый авторитет, оракул, лидер ВВ и супруга того самого Клавдия. Между прочим – нынче тоже беременная. И уже совсем между прочим – родная мать Аленки и Арины. Впору заподозрить на своей шкурке «проклятие беременными бабами». Надо будет взглянуть в реестр проклятий. И снять у безопасников. Хотя проще – дождаться младенцев и выдохнуть.

Перед глазами вставали образы всех тех, кто числился в их секретном отделе: высокий и совершенно лысый Клавдий, удивительная во всех отношениях Ге, олицетворявшая собой максимально возможное, прямо-таки вселенское спокойствие. Их дочерей. Таких разных и таких похожих. Их старшего брата, очень колоритного Антона. Ладона, опять же. Этого наглого и самовлюбленного дракона. Они с Ладом и Дивин-Деусами-младшими не были «лидерами группы». Всего лишь «сопровождающие».

И Ди. Конечно. Ее появление было предсказано самой Ге за двадцать лет до того самого судьбоносного факта. Ее искали и ждали. Для трепетного воспитания и обучения Ди выделили целого дракона. И его. Тень. Личного телохранителя. Найденного под городской стеной. Безродного и бесправного.

Вынул стопку карточек. Пробежал глазами первую.

Занятно.

Лер напряженно потер горбинку носа кончиками пальцев. Вот что имел в виду Клавдий: в руках Лера лежало подробное досье группы «ВВ». Документы, за обладание которыми целый ряд великих иных легко отдал бы душу. Бесценные и невообразимо секретные. Так вот просто – засунуты в папку телепорта.

Они все там рехнулись с беременной Ге во главе?

“Есть события, пережив которые нельзя не проникнуться друг к другу симпатией.” (Джоан Роулинг)

– Как думаешь, – голос Ди звучал насмешливо, даже ехидно, – нам его огномить и одеть или пусть так и бегает, задрав хвост, зато молча?

– Не поможет. Он скоро заговорит, будет ныть противным голосом, просить колбасы, гадить в тапки и метить дверь блока. А «Вискас» на такую тушу нынче дорог. Лучше в столовой, за счет конторы. А еще и блохи, Ди, помилуй.

Кот сидел на подоконнике ее комнаты и с остервенением намывался.

– Может, его кастрировать, и пусть ловит мышей? – Ди спросила и предусмотрительно отошла от окна подальше. Не зря.

Кот чуть в окно не выпал. Подскочил, выгнул спину, распушил хвост боевым знаменем и заорал омерзительным фальцетом: «Меня?!».

– Я предупреждала. Лень, оборачивайся, мы отвернемся. Одежка твоя вот. Вы меня утомили уже! Впереди трудный день, а я котов уговариваю, – Арина развернулась к подруге, – у тебя хоть кофе есть? Мигрень пришла, когда ее не ждали.