История шпионажа времен второй Мировой войны - Ладислас Фараго

Французская Service de Renseignement теперь возглавлялась генералом Риве, блестящим специалистом и опытнейшим офицером, но, увы, совершенно незнакомым с определенными вопросами функционирования секретной службы в военное время. Недостатки организации сбивали с толку сотрудников службы. «Если уж быть предельно откровенным, — писал историк Марк Блок, впоследствии офицер запаса разведки, — не раз я задавался вопросом, что из этих путаных мнений было результатом отсутствия необходимого профессионализма и что следствием заурядной лжи. Все начальники отделов разведки жили в состоянии постоянного страха, что, когда последует удар, события начнут развиваться катастрофически, разбивая вдрызг все, в чем они клялись и божились вышестоящему генералу, убеждая того, что, мол, он в чем-то там был «совершенно уверен». Поэтому, быть может, разумнее было бы выложить тому же генералу сразу несколько вариантов? В том числе и не самых безупречных? Хотя бы на тот случай, чтобы все же оставалась возможность сказать: «Но я же вас предупреждал!»

Французские офицеры военной разведки пытались взять решение всех вопросов в свои руки, но их усилия саботировались сверху. Например, было установлено обязательное для соблюдения правило: выяснить примерные запасы автомобильного бензина, который французы могли обнаружить в Бельгии в определенных местах на тот случай, если им все же придется пересечь бельгийскую границу и сражаться с немцами на территории этой страны. Бельгийский Генштаб, вдохновленный преданностью короля строгому соблюдению нейтралитета, проявил полное нежелание к сотрудничеству. Французский офицер разведки из 1-й армии генерала Бланшара, прослышав о каком-то непонятном топливном складе, установил контакт с конфиденциальным осведомителем, который дал ему все нужные данные о емкости резервуаров. Кроме того, человек этот добровольно предложил оставить резервуары заполненными под крышку, если именно это понадобится французскому Генштабу. «Это здорово облегчит вам задачу по снабжению войск ГСМ, — сказал он, — в случае, если у вас возникнут затруднения. И я всегда смогу иметь хотя бы минимум горючего, необходимого для мирной повседневности, и, таким образом, мне не придется оставлять ценные ресурсы немцам. Пусть теперь французский Генштаб решает. Как только я узнаю их решение, предприму все необходимые шаги».

Вопрос был передан на рассмотрение командованию разведки, но начальство заявило: «Наша работа состоит в том, чтобы собирать информацию, а не принимать решения». И наотрез отказалось вообще обсуждать вопрос о ГСМ. Молодой офицер бегал из одного кабинета в другой и везде слышал одно и то же. Тогда этот офицер решил вопрос на своем собственном уровне. Он направил одному из своих контактов закодированное сообщение: «Не заполнять баки», оправдывая свое неповиновение равнодушной рассудительностью. «Полное молчание с нашей стороны, — сказал он, — этот иностранец воспримет как слабоумие наших французских генштабистов. Не очень-то хорошо слышать о себе такое».

Приготовления у немцев, однако, шли полным ходом. Их мучила одна проблема: как предотвратить разрушение мостов через реку Маас и канал Альберт? Если бы удалось захватить эти мосты целыми, германская армия смогла бы решить судьбу Нидерландов и Бельгии в течение нескольких дней. В начале ноября в официальной резиденции Гитлера было созвано специальное совещание для обсуждения этой проблемы. Председательствовал сам Гитлер. На совещании присутствовал и Канарис. Абверу было поручено подготовить план захвата этих мостов специальными диверсионными частями, личный состав которых предполагалось переодеть в форму солдат голландской и бельгийской армий.

Вернувшись к себе в «Лисью нору», Канарис запросил начальника специального склада германской разведки о наличии на складе голландского военного обмундирования. Ему ответили, что в Куэнзе имеется несколько комплектов голландской военной формы, но все они устаревшие. Необходимо было достать несколько комплектов современного голландского обмундирования, чтобы портные (заключенные концентрационных лагерей) могли сшить по ним необходимое количество комплектов обмундирования для небольшой диверсионной группы абвера.

Это задание было поручено начальнику голландского отдела абвера капитану 3-го ранга Кильвену, который, в свою очередь, связался с Муссертом в Голландии. Голландский фюрер решил выкрасть необходимое обмундирование, придав краже вид обычного ограбления.

Бандитам Муссерта удалось добыть то, в чем нуждался Канарис, однако вор был пойман на бельгийской территории с голландским обмундированием в руках, и тайна открылась: он признался, что выполнял задание немцев и что организатор этого ограбления — Канарис.

Как ни странно, но голландцы и бельгийцы отнеслись к этому инциденту, как к весьма забавному событию. Их больше интересовало незавидное положение незадачливого грабителя, нежели мотивы грабежа.

Канарис был вызван для доклада к Гитлеру и Герингу. Адмирал отправился на эту встречу подготовленным: с газетными вырезками и сообщениями агентов, уверяющих своих хозяев в том, что голландцы и бельгийцы ничего не подозревают.

Однако у Канариса по-прежнему не было обмундирования, необходимого для выполнения полученного задания. С целью добыть его он направил в Голландию одного из своих лучших агентов. И там, где вор потерпел неудачу, посланный абвером агент добился блестящих успехов. С помощью организации Муссерта в одну из ночей, когда склад охранялся голландским солдатом, симпатизирующим нацистам, он пробрался туда, набрал целую коллекцию голландского военного обмундирования и переправил ее в Куэнзе. С этого момента планирование операции перешло в руки генерала фон Лахузена, бывшего офицера австрийской разведки, который после аншлюса перешел на службу в абвер. В распоряжении Лахузена находились диверсионные части, однако их было недостаточно для выполнения такой сложной операции. Лахузен вылетел в Бреслау и там из добровольцев абвера создал под командованием лейтенанта Хокке специальный «батальон 100» для захвата моста у Маастрихта. Для захвата моста у Геннепа из своих регулярных диверсионных подразделений он создал специальный «батальон 800» под командованием лейтенанта Вальтера.

Планировалось, что в Геннепе один из взводов «батальона 800» будет «захвачен» агентами Муссерта, одетыми в форму голландских пограничных войск. «Пленных» затем сопроводят под конвоем к мосту.

Они и захватят этот мост с помощью своих конвоиров. 10 мая 1940 года, задолго до начала операции, Вальтер привел свой «батальон 800» к месту встречи с агентами Муссерта. Голландские предатели сделали вид, что разоружили «пленных», но на самом деле оставили им гранаты и автоматические пистолеты, спрятанные под шинелями. При содействии своих «конвоиров» «пленные» напали на ничего не подозревавшую охрану моста в Геннепе. Операция имела полнейший успех.

События в Маастрихте развертывались не так гладко. Это объяснялось, во-первых, тем, что добровольцы абвера из Бреслау оказались не такими сообразительными, как солдаты «батальона 800»; во-вторых, тем, что они не имели поддержки со стороны людей Муссерта; в-третьих, тем, что голландская охрана мостов проявила бдительность и встретила «голландцев» залпами. Лейтенант Хокке был убит, и в суматохе охрана взорвала мост.