Ликвидатор. Откровения оператора боевого дрона - Кевин Маурер

Друпи сообщил ПАНу свою высоту (14 000 футов), местоположение, боевую нагрузку (две ракеты) и особые возможности летательного аппарата (гондола целеобнаружения с системой лазерного наведения).

— Вас понял, Рулетка, — четко ответил Бульдог.

Он почувствовал в Друпи родственную душу — профессионала.

— У нас ССП, войска прижаты к земле, — проинформировал ПАН. — Действовать согласно моим указаниям. Доложите готовность к приему 9-Line.

Код ССП, или соприкосновение с противником, означал, что американские наземные войска попали под обстрел. Бульдог не собирался дожидаться прибытия самолетов-истребителей. Он хотел, чтобы «Хищник» вступил в бой. Друпи и оператор средств обнаружения недоуменно переглянулись. Такого ответа они не ожидали.

Некоторое время Бульдог молчал.

— Говорит Рулетка, к приему 9-Line готов.

В течение следующих пяти минут Друпи выпустил обе ракеты «Хеллфайр» и уничтожил вражескую засаду.

Майк закончил свой рассказ, все еще широко улыбаясь. Это был знаменательный день для нашей программы и всего нашего сообщества. Благодаря боевому выстрелу, спасшему жизни американцев, мы, действуя грамотно, могли повернуть ситуацию с моральным состоянием коллектива на 180 градусов.

Это был не первый наш боевой выстрел. Далеко не первый. Однако это был первый случай столкновения с противником, в котором мы действовали как профессиональные истребители.

Выстрел Друпи изменил отношение к «Хищнику» как в Ираке, так и в Афганистане. Мы заступили на территорию, где раньше безраздельно господствовали традиционные летчики-истребители. Среди ПАНов быстро разнесся слух, будто эскадрильи «Хищников» теперь начали комплектовать настоящими боевыми пилотами. Последующие недели были отмечены некоторым ростом числа ракетных ударов, наносимых нашими экипажами.

Мы с Майком решили сделать все, чтобы успех Друпи привел к повышению профессионального уровня членов беспилотного сообщества. Мы хотели добиться соответствия экипажей наивысшим летным стандартам. В неформальных беседах с парнями я пользовался любой возможностью, чтобы упомянуть о выстреле Друпи. Пилоты по природе своей любители почесать языком, особенно когда дело касается женщин, самолетов и тактических приемов. И еще неизвестно, что наиболее важно для летчика.

Пожалуй, самолеты.

Жизнь в «хищных» эскадрильях сильно отличалась от жизни других летных частей. В большинстве эскадрилий ВВС центром общественной жизни является бар. В баре парни обедают, завершают бумажную работу или просто треплются о том о сем. У всех один и тот же график, все летают парами.

В течение дня, когда летчики проводят тренировки, жизнь в большинстве авиаотрядов бьет ключом. Однако на базе «Хищников» всегда тихо. Бара у нас не было, а инструктажные комнаты и служебные помещения пустовали. Признаки жизни наблюдались лишь в оперативном центре, но и туда пилоты заходили только затем, чтобы отметиться о приеме или сдаче смены. На общественную жизнь не тянет.

В «Хищнике» пилоты и операторы средств обнаружения работали посменно. Помню, как на одной рождественской вечеринке я впервые увидел некоторых парней из своей эскадрильи. Просто они летали в другой смене. У меня было мало близких знакомых среди сослуживцев, поскольку мы редко летали вместе, а даже если и работали в одной смене, находясь за десяток шагов друг от друга, то я мог летать где-нибудь над Ираком, тогда как другой пилот — над Афганистаном.

В отличие от летчиков-истребителей мы не летаем парами. У нас нет ведомых и ведущих, и мы не переговариваемся между собой по радио. Все переговоры мы ведем только с сотрудниками наземных служб и своими напарниками в лице операторов средств обнаружения.

И даже такие отношения не выходили за рамки бокса, потому что я был офицером, а оператор — рядовым служащим. В полете мы всеми силами старались сломать эту преграду, чтобы быть эффективной командой, но в служебных кабинетах между офицерами и рядовыми пролегала четкая граница, как и в других видах вооруженных сил.

Пилотирование «Хищника» означает изоляцию и отличается от всего, с чем мне приходилось иметь дело в ВВС. Тем не менее это не поколебало нашей с Майком решимости внедрить в «Хищник» профессиональные навыки, присущие другим авиационным сообществам.

17-я эскадрилья в этом смысле оказалась крепким орешком. Большая часть проводимых нами операций не предполагала прикрытие наземных войск. Целеуказания 9-Line нам не требовались. Когда происходила какая-нибудь штурмовая операция, мы действовали исключительно как наблюдатели, поэтому были избавлены от необходимости выполнять процедуры, связанные с оказанием непосредственной авиационной поддержки. Тем не менее я убеждал своих сослуживцев из 17-й в необходимости оттачивания боевых навыков на случай, если им придется летать с 15-й или вернуться в 11-ю в качестве инструкторов.

Параллельно я работал и над повышением собственной летной квалификации. Под впечатлением от рассказа о подвиге Друпи я изучил каждый аспект тактики огневой поддержки с воздуха. Я хотел быть готовым к авиаудару, когда мне выпадет шанс его нанести. Тем более, чтобы иметь право тестировать других пилотов, я должен был стать специалистом высшей пробы. Я считал своим долгом добиться того, чтобы пилоты 17-й отвечали стандартам ВВС, даже если наша повседневная работа и отличается от службы большинства других летчиков.

Через некоторое время после выстрела Друпи со стороны Турции в Ирак пришел шамаль — северо-западный ветер. Мощные порывы воздуха подхватывали маленькие частички пыли и превращали их в огромную, удушающую пыльную бурю, накрывшую собой большую часть Месопотамской низменности.

На земле все замерло. Вертолетам и транспортным самолетам запретили подниматься в воздух, и только «Хищники» продолжали летать. Наша прицельная гондола с ИК-камерой смотрела сквозь пылевую завесу, словно ее и не существовало. Картинка не поражала воображения, однако была достаточно четкой, чтобы летать.

Я нарезал круги над предполагаемым конспиративным домом в городе Эр-Рамади. Населенный пункт располагается в центральном Ираке на берегу реки Евфрат, приблизительно в сотне километров к западу от Багдада. Эр-Рамади — административный центр и крупнейший город провинции Аль-Анбар. Дом стоял невдалеке от главной городской дороги, по которой регулярно проезжали американские патрули, что делало его идеальным местом для организации атак.

Кто бы ни жил в этом доме, за последние часы он не обнаружил себя ни единым движением. Мы предполагали, что его обитатели пережидают пыльную бурю. За то время, пока мы следили за целью, по дороге проехал лишь один то ли легковой, то ли грузовой автомобиль. Иракцы ненавидят пыльные бури почти так же, как и мы. Гонимая шамалем пыль проникает даже в пакеты с замком Зип-лок и электронику. С каждым мучительным вздохом пыль попадает в легкие, рот и скрипит на зубах. Я проводил проверку систем беспилотника, когда по дороге проехал какой-то грузовичок. Уровень масла в двигателе «Хищника» оказался чуть понижен, но все равно был в пределах нормы. Я делал записи в электронной сводной таблице и взглянул на машину лишь вскользь.