Единорог - Айрис Мердок

— О, мисс Леджур, надеюсь, я не обидел вашего брата. Я просто пошутил. Скажите ему, пожалуйста, что я пошутил.

— Я должен идти, — снова сказал Эффингэм. Присутствие оружия беспокоило его. На неожиданной встрече, казалось, лежала тень настоящей кровавой битвы.

Дэнис с фазанами уже направился к Гэйзу. Мисс Тэйлор явно колебалась.

Скоттоу оживленно сказал:

— Что ж, мы с Джеймси намерены продолжить свои кровожадные подвиги. Вижу, мисс Тэйлор не одобряет этого, но, уверен, она не откажется от тушеного зайца. Пойдем, Джеймси.

Большая квадратная и тонкая мальчишеская фигуры отправились дальше, вверх по холму, и стали переходить через ручей, их силуэты появились теперь на фоне синего неба. Трое оставшихся направились к замку. Инцидент и чувство разделенной, но невысказанной мысли на минуту сблизило их. Эффингэм молча шел между двумя женщинами. Мисс Тэйлор взглянула на своих спутников, а затем, нахмурившись, посмотрела вперед. Увидев уголком глаза столь решительное выражение неодобрения, Эффингэм подумал, что эта неиспорченная молодая женщина стала и вправду новым явлением в их прежнем положении и, вероятно, может оказаться активной. Его привел в некоторое замешательство собственный вывод в отношении ее неиспорченности. Значит, все остальные были испорченными?

Чтобы отвлечься, Эффингэм начал расспрашивать мисс Тэйлор о том, что она делала до приезда в Гэйз, о ее университетской деятельности и о времени, проведенном в Париже. Он говорил с ней вполне естественно, как будто она была молодой студенткой, а он снова стал преподавателем. И вскоре заметил, что она стала себя вести с ним непринужденнее. Агрессивное и одновременно застенчивое выражение лица исчезло. Алиса демонстративно молчала. Они достигли ворот замка.

— Я слышала, мистер Леджур ученый и занимается греческим, — сказала мисс Тэйлор, чтобы вовлечь в разговор Алису. — Мне бы так хотелось знать греческий. Я самостоятельно выучила немецкий, но у меня никогда не хватало силы воли, чтобы взяться за греческий.

— Я могу поучить вас греческому, — предложил Эффингэм.

Алиса чуть вздрогнула, откинув голову назад.

«Боже, ну и дурак же я», — подумал Эффингэм, но слова уже не вернуть назад. Мисс Тэйлор покраснела. Она посмотрела на отвернувшуюся Алису, затем на Эффингэма. За секунду какая-то незримая связь возникла между ними. «О, я большой дурак», — думал Эффингэм.

— Если, разумеется, вы захотите, — поспешно добавил он, чтобы сгладить резкость впечатления, — я мог бы дать вам пару уроков, просто чтобы вы могли начать.

— Как любезно с вашей стороны. Я посмотрю, будет ли у меня время, хорошо? — ответила мисс Тэйлор.

«У нее хорошая реакция», — подумал он.

— Где Тадж? — спросила Алиса. — Он не вернулся с Пипом. Мне казалось, он с нами.

— Собака? — переспросила мисс Тэйлор. — Она только что побежала за Дэнисом.

— Проклятье! — воскликнула Алиса. — Теперь мне придется зайти за ним. Уж если он с Дэнисом, он ни за что не вернется домой добровольно.

— Может, мне привести его? — предложила мисс Тэйлор.

— Нет, нет. Он не пойдет с вами. Давайте поскорее зайдем вместе. Оставим Эффингэма помечтать в одиночестве. Не мы нужны ему. — Алиса взяла девушку за руку и потянула ее вперед.

Эффингэм смотрел, как они уходят. Перед ним вырос образ Ханны — огромный безмятежный золотой идол в обрамлении двух маленьких удаляющихся фигурок на авансцене.

Он держал ее в своих объятиях. В такие минуты Эффингэм испытывал огромную радость, ослепляющее вечное блаженство и не мог себе представить, что он сможет когда-нибудь покинуть ее. Она была единственной, прекрасным фениксом, его правдой, его домом. Он почувствовал волнующую смиренную благодарность к ней за то, что она стала источником такой великой любви.

— О Боже, Эффи, я скучала по тебе. Я так тебе благодарна за то, что ты вернулся.

— Ты должна проклинать меня за то, что я уехал. Я не забочусь о тебе как следует.

— Ну полно. Ты прекрасно обо мне заботишься. Нет, не опускайся на пол. Поцелуй меня, Эффи.

Он подвел ее к софе, и они сели, держась за руки.

Эффингэм осмотрел комнату. К счастью, все осталось прежним: бутылки с виски, куча бумаг, маленький ленивый огонек в камине, пампасная трава и честность, более хрупкая, чем в прошлый раз. Он снова посмотрел на Ханну:

— С тобой все в порядке? Не случилось ничего ужасного? Ничего, о чем ты не смогла упомянуть в письме?

— Нет, у меня все хорошо. Все как обычно.

— Не все. Появилась эта девушка, мисс Тэйлор.

— О да, Мэриан. Но это хорошо. Я же писала тебе, не правда ли? Я так счастлива, что она здесь. Каждое утро я просыпаюсь с радостным ощущением от чего-то хорошего, и причиной — она.

— А теперь и я тоже! Я ревнивый.

— А теперь и ты тоже, дорогой. Выпей немного виски, Эффингэм, и дай мне. Я просто хочу сидеть и радоваться тому, что вижу тебя.

Эффингэм пошел за виски. Его взволновали ее слова о девушке. Но долго ли Ханне позволят держать ее? И надолго ли девушка захочет остаться в этом маленьком тихом сумасшедшем доме? Ханна была явно рада увидеть его. Но не придется ли ему вскоре снова уехать? И не будет ли он через месяц сидеть в дорогом ресторане, выслушивая шутки Элизабет о la princesse ilontaine[7]?

Он стал наливать виски. Запах этого особого сорта виски, знакомый и волнующий, заставил его горло сжаться. Какая-то полузабытая накопленная масса страстных переживаний внезапно возникла и сконцентрировалась как во сне, чуть не заставив его задохнуться. Он остановился. Все было то же самое. Но что он делал здесь, почему вообще он включился в этот ужасный маскарад?

Он вернулся и встал перед Ханной. Ее красновато-золотистые волосы были зачесаны назад и открывали высокий бледный лоб. Ему казалось, что она с каждым годом становится все очаровательнее, хотя, конечно, не моложе. Что-то было на ее челе написано, какие- то страдания, но он не мог этого прочесть. Ее таинственно спокойные золотисто-карие глаза смотрели на него с участием. Иногда ему казалось, что она ведет себя с ним с преувеличенным спокойствием — как психиатр, имеющий дело с пациентом. И в то же время не она ли сама была пациенткой? Кто из них болен? Он при жал руку к голове.

— Эффи, ты выглядишь усталым. Ты…

— Прекрати, Ханна, — он опустился перед софой на колени и коснулся ее короткого платья из темно-зеленого льна. Он уткнулся ей в колени. — Прекрати…

— Прекратить что? В чем дело, Эффингэм? Вот я. И вот ты. Все то же…

— Вот именно. Вот я и вот ты. И все то же. Но так не должно быть.

— Но почему же? И пожалуйста, принеси виски. Мне ужасно хочется, а если ты намерен и дальше вести себя так сумасбродно, оно мне тем более понадобится!