Дублёр мужа - Агата Лав

— Да, сейчас, — Рома забрасывает спортивную сумку обратно в багажник.

— Что у тебя там?

— Да, мелочи, — Рома отмахивается и идет ко мне.

С другой стороны двора выходит Олег, который тоже слышал меня. Я смотрю на них двоих и чувствую, как учащается сердцебиение.

Это неправильно.

Плохо.

Вернее, это плохо кончится.

Олег зол, Рома напряжен, а я потеряна.

Меня качает от злой самоуверенности, когда я хочу их построить в маскулинный ряд на свой вкус, к страху перед завтра. Даже не завтра, а что будет через час? Когда стемнеет и нам нужно будет разбредаться по спальням. Я решусь на главный вызов Олегу и приглашу в спальню, которую выбрала, Рому? Проведу ночь с ним? Проведу просто рядом или как мужчина и женщина?

Я ведь хочу его. Это глупо отрицать.

Мы садимся за стол, напоминая семью, и беремся за приборы. Я с довольной улыбкой оглядываю стол, ставя галочку напротив графы “хорошая хозяйка”. Мы молча едим, лишь в самом начале Рома комментирует сумасшедший запах.

— А есть белый? — Олег хмурится на ржаной хлеб, ломтики которого лежат на тарелке.

Я закатываю глаза, припоминая, какой привередливый он в еде. Единственный недостаток, который омрачал нашу семейную жизнь.

— Нет, — бросает ему Рома. — Вкусно, Лесь. Ты прекрасно готовишь.

— Спасибо, милый.

— Сука, — отзывается в ту же секунду Олег.

— Что ты сказал? — Рома не может промолчать.

— Ты слышал.

— Ты совсем уже?

— Рома, не надо. Пусть, меня это не трогает.

Я смотрю Олегу в глаза и прекрасно вижу, что он сам себе делает хуже.

— Я трахал ее в квартире, — Олег отворачивается и обращается к Роме. — Она приехала домой и не ломалась, кончила подо мной. Ты ее ни черта не знаешь, приятель.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Я кривлюсь, не веря, что Олег опустился до такого. Да и Рома смотрит на него брезгливым взглядом. Хотя я знаю, что слова Олега задели его, особенно если помнить, как я его назвала в нашу последнюю близость. Олег бьет по больному и бьет специально, накручивая спираль напряжения до хруста. Мне на мгновение кажется, что мы в новом доме не первый день, а уже месяц.

Если не год.

Невыносимый душный год.

— Может, составим расписание? — язвит Олег. — Будет драть ее по очереди?

Рома резко встает со своего места и молча идет к входной двери. Я не останавливаю его, понимая, что это бесполезно. Олег же пожимает плечами и тоже поднимается с места.

— Ты самый настоящий ублюдок, — шепчу ему, не в силах больше держать горький ком в груди.

— Да пусть, — он кивает, — мне уже плевать.

Он уходит на улицу вслед за Ромой, а я зажимаю уши ладонями. Я не знаю, что делать. Как правильно? Быть послушной девочкой и не разжигать пламя? А это как? Глотать хозяйские замашки Олега дальше и позволять ему входить в роль мужа сильнее и сильнее?

Как, черт возьми, решить наш конфликт, когда мы заперты в четырех стенах?!

Я не знаю.

И у меня нет никакого желания думать на несколько шагов вперед. Все равно я вечно в проигравших и виноватых. Я иду к дивану и включаю проклятый телевизор, который бьет по ушам вечерним ток-шоу, где вечно орут друг на друга. Я выдерживаю минут десять, а потом рывком поднимаюсь на ноги и направляюсь к мужчинам.

— Закончили? — бросаю с порога.

Ответ, впрочем, не требуется. Порванная рубашка и ссадины намекают, что махач состоялся, но не перерос в жестокую потасовку. Значит остатки благоразумия имеются. Я спускаюсь с крыльца и смотрю на Рому, который поправляет ворот рубашки. Олег же курит и упрямо рассматривает бетонную дорожку.

Очнулся что ли? Стыдно стало?

Я не трогаю его, лишь отмечаю, что вмазали они друг другу поровну. Нет тут ни победителя, ни побежденного.

— Скотство, — выплевывает Олег и проводит ладонью по предплечью.

Я же только сейчас замечаю, что вся его правая штанина испачкана в пыли. Да, он явно падал, и футболке тоже досталось… Но самое неприятное ждет меня впереди, когда я поднимаю глаза выше и вижу, что он зажимает свою руку правой кистью, а сквозь пальцы течет кровь.

— Боже, — я делаю быстрый шаг к нему, но Олег пятится и разворачивается прочь, чтобы я не видела его руку.

— Я в норме.

Упрямый!

Упрямый наглый невозможный сукин сын!

Я все равно тянусь к нему, беспокоясь.

— Гвоздь, — отзывается Рома и указывает на ту самую бетонную дорожку.

Сбоку валяется строительный мусор, который забыли убрать. И видно Олег в пылу драки упал в него.

— Лесь, ты иди, — Рома подходит вплотную и отодвигает меня, чтобы подойти к Олегу. — Мы тут сами…

— Да вижу я, как вы сами!

Моему терпению приходит конец, и я впиваюсь ладонью в плечо мужа и пытаюсь развернуть его лицом к себе. Но куда там! Мы же сделаны из железа и бетона! Я гневно выдыхаю и делаю еще шаг, обходя его сбоку.

— Сильно? — спрашиваю мягче, замечая, как кровь впиталась в его манжет. — Черт, Олег, ну почему ты такой…

Я почти плачу из-за его глупости и упертости, и перехватываю его здоровую ладонь.

— Дай я посмотрю.

— Там пустяки.

— Я сейчас ударю тебя, честное слово. И намного сильнее, чем Рома.

Он усмехается, а потом обреченно улыбается, позволяя мне хозяйничать с его рукой.

— Нужно подуть и залепить лейкопластырем, — Олег подсказывает и сцепляет зубы сильнее, когда я специально дотрагиваюсь до него без необходимой осторожности.

— Что? Не такие уж пустяки? — бросаю на него недовольный взгляд. — Пойдем в дом, надо обработать и наложить повязку.

— В доме, вряд ли, что-то есть, — сообщает Рома. — Из машины возьму.

Рома бросает аптечку на низкий стеклянный столик в гостиной. Я усадила Олега на диван и устроилась рядом. Рана оказывается неглубокой, но обширной. Гвоздь пропахал его кожу, оставив длинную бороздку.