Хрущевская "оттепель" и общественные настроения в СССР в 1953-1964 гг. - Юрий Аксютин

О возможности подобрать такого человека в самом колхозе Хрущев даже словом не обмолвился. Такая мысль, судя по всему, ему даже в голову не приходила. Также как и председательствовавшему на этом совещании и все время молчавшему, не подавшему ни единой реплики Маленкову. Кстати, рассуждая о колхозных председателях, Хрущев посчитал необходимым сказать, что много раз обменивался с ним мнениями по этому вопросу и что всегда у них точка зрения была единая. Однако «не всегда мы вольны были правильно решать, поэтому вы найдете решения ЦК правильные и неправильные». То же решение, которое предстояло принять вскоре пленуму ЦК и с основными чертами которого Хрущев ознакомил своих слушателей, он назвал мечтой сельскохозяйственников.

— Все продумано, — заверил он собравшихся, — будет решение такое, какое нужно для работы, в интересах государства, в интересах сельского хозяйства. Я думаю, что в ближайшие годы будет большой результат этого решения.

Переждав положенные по такому случаю аплодисменты, председательствовавший Маленков предупредил, что «мы имели в виду прений не открывать», ибо будет пленум, «вы подготовитесь к нему и скажите, что считаете нужным», и предложил на этом закончить совещание, поблагодарив Никиту Сергеевича «за эти замечательные, нужные разъяснения и предложения», то есть как бы согласившись с тем, что именно он, Хрущев, является автором этих предложений.

В отношении самих колхозов Хрущев занял позицию, диаметрально противоположную той, что была объявлена год назад Сталиным. Если в «Экономических проблемах социализма в СССР» объявлялось, что колхозная собственность уже начинает тормозить развитие производительных сил и задача состоит поэтому в постепенном, но неуклонном, без колебаний превращении колхозной собственности в общенародную, то в постановлении сентябрьского пленума ЦК КПСС было записано, что артельная форма колхозов является единственно верной формой коллективного хозяйства на весь период социализма. Это означало своего рода реабилитацию колхозной формы собственности. Значительно увеличились ассигнования на неотложные нужды сельского хозяйства, в первую очередь на его техническое оснащение. 20 тысяч коммунистов были отправлены из городов на работу председателями колхозов, а в помощь им — 120 тысяч специалистов.

В комиссии, созданной на пленуме для редактирования проектов постановлений, развернулась полемика по поводу введенного в оборот Маленковым термина «обилие». В проекте постановления «О мерах дальнейшего развития сельского хозяйства СССР», в основном одобренного Президиумом ЦК 2 сентября, зачеркнут карандашом следующий абзац на 4-й странице: «Теперь, когда в нашей стране создана мощная, технически совершенная тяжелая индустрия, имеются все условия для того, чтобы на этой базе обеспечить крутой подъем всех отраслей сельского хозяйства и в течение 2-3 лет разрешить задачу создания обилия сельскохозяйственных продуктов и обеспечить всему населению нашей страны более высокий уровень материального благосостояния». А вместо этого абзаца вклеена такая машинописная правка: «Теперь, когда в нашей стране создана мощная технически оснащенная тяжелая индустрия и значительно окрепли колхозы, имеются все условия для того, чтобы на этой базе обеспечить крутой подъем всех отраслей сельского хозяйства и в течение 2-3 лет резко повысить обеспеченность всего населения нашей страны продовольственными товарами и вместе с тем обеспечить всей массе колхозного крестьянства более высокий уровень материального благосостояния».

Вызвало возражение повторение слова «обилие» и в другом месте проекта, на 12-й странице: «Если все местные партийные, советские и сельскохозяйственные органы, специалисты и организаторы сельского хозяйства, коммунисты, комсомольцы на селе решительно и настойчиво возьмутся за дело дальнейшего подъема животноводства и не пожалеют для этого сил и средств, то в ближайшие 2-3 года наша страна получит обилие мяса, молока, яиц и других продуктов животноводства для населения и важнейших видов сырья для легкой промышленности». Как свидетельствует протокол заседания комиссии, в ней раздавались голоса за то, чтобы и тут вместо слова «обилие» записать «значительное количество». С этим предложением согласился член Президиума ЦК и председатель Госплана Сабуров:

— Это надо исправить в соответствии с поправкой на четвертой странице, — сказал он.

Однако Маленков полагал, что «где-то слово “обилие” надо сказать». Хотя бы следующим образом: «в ближайшие 2-3 года, мы, несомненно, добьемся крупных успехов в решении задачи по созданию обилия…».

— В одном месте надо оставить так, — настаивал он.

С такой не очень-то категоричной формулировкой («если мы возьмемся») согласился и Хрущев, так комментируя свое скептическое отношение к самому обещанию «обилия»:

— Все будет зависеть от воли и умения организовать это, заставить это сделать.

— Если это не просто лозунг, а условие, то можно оставить так, как есть, — вторил ему и Каганович.

Новая аграрная политика с самого начала представляла собой компромисс между двумя основными подходами к решению проблем сельского хозяйства.

Первый из них, связанный с допуском некоторых элементов семейного капитализма в деревне, с большой долей условности можно назвать «нэповским», да и рассматривался он как уступка обстоятельствам, своего рода временное отступление. И имеющиеся в нашем распоряжении документы, в первую очередь стенограммы пленумов ЦК КПСС, заставляют категорически возразить против утверждения, что его можно идентифицировать с именем Маленкова.

Содержание второго подхода сводилось к следующему: сельское хозяйство нуждается прежде всего в новой технологии, новой технике и новых кадрах. Соединение этих трех новаций в рамках социалистической системы хозяйствования должно обеспечить его реальный и долговременный прогресс. Этот подход соответствовал и социалистической традиции добиваться экономического и социального прогресса путем обобществления на основе крупного машинного производства. Фактически предполагалось довести до конца то, что начал некогда Сталин: превратить совхозы и колхозы в фабрики по производству зерна, мяса и молока, используя при этом опыт технической реконструкции промышленности. Властным структурам это казалось по силам. Партийным инстанциям и раньше приходилось насаждать более прогрессивные сельскохозяйственные культуры, организовывать обучение колхозных кадров, распределять технику, — иначе говоря, заниматься индустриализацией деревни. Со временем этот подход становится все более превалирующим и, в конце концов, полностью поглощает первый. В рамки же этого индустриального подхода вписывалось и освоение целинных и залежных земель.

Однако хотя второе (хрущевское) издание индустриализации сельского хозяйства не только по замыслу, но и по методам напоминало сталинскую, тождества между ними не было. Теперь она проводилась за счет государственных инвестиций. Только в 1954 г. государственный бюджет должен был потерять 6,7 млрд. рублей за счет снижения обязательных поставок и увеличения закупок зерна, а также 3,5 млрд. рублей в результате сокращения сельскохозяйственного налога.

Несоизмеримы были и масштабы технического перевооружения. Например, электрификация деревни, в соответствии с постановлением Совмина от 25 августа 1953 г., отныне стала осуществляться уже не путем установки силовых движков или строительства колхозных и межколхозных электростанций, а «путем присоединения к государственным энергосистемам, промышленным и коммунальным электростанциям». И если в 1950 г. электроэнергией пользовалось только 15% колхозов, то 10 лет спустя уже 71%. И еще одно немаловажное обстоятельство: эта индустриализация не только не сопровождалась массовым обнищанием крестьян, но и способствовала в какой-то мере росту их доходов (на четверть в 1953-1954 гг., по подсчетам американского исследователя Н. Ясного). И все же вторую индустриализацию постигла участь первой. Она оказалась незавершенной, сельское хозяйство продолжало зависеть от климатических условий, а организация труда — далекой от рациональной (много начальников — мало работников).