Последние ритуалы - Ирса Сигурдардоттир

Предмет оказался маленькой стальной звездочкой размером с ноготь. Лора положила ее на ладонь и тщательно рассмотрела. Звездочка казалась знакомой. Где же она ее видела? На догадки уже не оставалось времени — не хочется опаздывать на занятия, а надо еще закончить с окнами. Она положила звездочку в карман, чтобы потом отдать Триггви. Возможно, он поймет, откуда она. Звездочка с убийством уж точно не связана; не больше, чем кровь на ручке, для которой, как решила Лора, есть какое-нибудь простое объяснение. Или связана? Ей вдруг вспомнился палец… Она перекрестилась, отгоняя отвратительный образ. Стоит все-таки поговорить с Глорией. Девушка должна работать в ближайшие выходные, Лора тоже. Возможно, она расскажет чуть больше, чем сообщила остальным и полиции.

Марта Мист стояла в коридоре, вальяжно прислонясь к стене. Ее достало, что уборщица так долго возится. Какая там может быть работа? Выкинуть пару жестяных банок, сполоснуть пару чашек и протереть пол. Она посмотрела время на мобильнике. Гадство! Эта дура небось до сих пор дрыхнет. Марта Мист поискала номер Бриет и нажала соединение. Пусть только попробует не ответить. Мало что бесило Марту Мист сильнее, чем подозрение, что тот, кому она звонит, может посмотреть на дисплей, увидеть, что это она, и не ответить. Оказалось, что она бесилась напрасно.

— Привет, — сказала Бриет.

Марта Мист пропустила формальности.

— Я не нашла, — сказала она раздраженно. — Ты точно положила в ящик?

— Вот черт, вот лажа, — заныла Бриет. — Конкретно туда. Ты же за мной секла.

Марта Мист язвительно засмеялась.

— И что? В ту ночь у меня двоилось в глазах.

— Я туда положила, точно помню, — настаивала Бриет. — Что я скажу Халлдору? У него крыша поедет.

— Ничего. Не говори ему ни фига.

— Но…

— Не нокай. Ну нет, и что теперь? А вообще, что ты надумала?

— Ну… Не знаю, — беспомощно ответила Бриет.

— Тогда считай, что тебе повезло, поскольку я знаю. Я разговаривала с Андри, и он со мной согласен. Мы ничего не скажем и делать ничего не будем, потому что сделать ничего не можем. — Она опустила тот факт, что ей потребовалось двадцать минут, чтобы уговорить Андри ничего не рассказывать Халлдору. Затем она добавила более мягким тоном: — Да не волнуйся. Если бы возникла заморочка, мы бы уже знали.

Дверь открылась, и уборщица вышла. Судя по выражению ее лица, в мире ассенизационных технологий произошла революция. Или ее заставили съесть лимон. «Наконец-то», — отметила Марта Мист и отлепилась от стены.

— Бриет, — сказала она в телефон. — Уборщица свалила. Я посмотрю еще раз. Потом перезвоню.

Она отключилась, не дожидаясь «пока» от Бриет. Все было чертовски геморрно.

Тора подняла глаза от вороха бумаг на письменном столе Гаральда, разогнула спину и повернулась к Маттиасу, который сидел в кресле в углу и, как и она, просматривал бумаги. Они начали с них, несмотря на то что полиция все изъяла при обыске, основательно перелопатила и за ненадобностью вернула три картонные коробки, доверху заполненные документами. Через час чтения Тора уже не улавливала суть. Большая часть бумаг была связана с учебой Гаральда, другая — финансово-бюрократические документы и переписка. Те, что были на исландском, Маттиас складывал в стопку рядом с Торой.

— А что мы, собственно говоря, ищем? — неожиданно спросила она.

Маттиас положил свою пачку на приставной столик и устало потер глаза.

— Намеки, зацепки, нити — что-то упущенное полицией. Например, объяснение, что случилось с деньгами Гаральда. Вдруг мы случайно наткнемся…

— Это бессмысленно, — перебила его Тора. — То есть я хочу сказать, что нам, возможно, следует заняться чем-то конкретным — например, попытаться установить, кто мог быть причастен к убийству или кому оно выгодно. У меня совершенно нет опыта в расследовании убийств, но я хочу ясно понять, что ищу, прежде чем и дальше разбирать бумаги. Меня пугает, что придется просматривать их еще раз, если в самом конце нас вдруг осенит.

— Да, понимаю, — ответил Маттиас. — Даже не знаю, что сказать. Увы, мы не ищем что-то определенное. Возможно, мы вообще ничего не ищем. На самом деле мы просто пытаемся постичь, чем была жизнь Гаральда до убийства и какие обстоятельства и события привели к тому, что произошло. Если по ходу возникнет нечто, что выведет нас на убийцу, то это большая удача. Попытайся сузить направление поиска, сказав себе, что основным мотивом любого убийства может быть ревность, гнев, выгода, месть, безумие, самозащита, сексуальное извращение.

Тора ждала продолжения, но Маттиас завершил список.

— Все? — спросила она. — Маловато.

— А кто говорил, что я спец? — парировал Маттиас. — Конечно, мотивов гораздо больше, но это все, что сразу приходит в голову.

Тора задумалась, потом сказала:

— Хорошо, назовем их основными. Какие из них можно соотнести с убийством Гаральда? У него была женщина? Есть ли тут мотив ревности?

Маттиас пожал плечами:

— Кажется, он был одинок. Однако ревность все же могла сыграть свою роль. Не исключено, что его любили без взаимности. — Он с минуту поразмышлял и добавил: — Обычно женщины убивают по-другому — не душат, поэтому маловероятно, что это преступление на почве ревности.

— Да, — задумчиво согласилась Тора. — Если только это не преступление на почве ревности, совершенное другим мужчиной. Скажем, если Гаральд был геем?

Маттиас пожал плечами:

— Нет, геем он не был.

— Откуда ты знаешь?

— Уверен, и все, — отрезал он и, заметив на лице Торы неудовлетворенность его ответом, добавил: — Не знаю почему, но я всегда точно могу сказать, когда мужчина играет не на той стороне. Чувствую это интуитивно.

Тора решила дальше не углубляться, но что-то ей подсказывало, что, вероятнее всего, Маттиас не лучше других ориентируется в сексуальных склонностях окружающих. Ее бывший муж тоже уверял, что в этом разбирается, и Тора бессчетное количество раз ловила его на ошибках. Она сменила тему.

— Изнасилования, похоже, не было, как не было признаков и другой сексуальной активности, так что это можем исключить.

— И наш список возможных мотивов изрядно сократился, — иронически заметил Маттиас. — Мы почти у цели.

Тора и бровью не повела.

— А как ты думаешь, из-за чего его убили?

Маттиас некоторое время пристально на нее смотрел, а потом ответил:

— Наверное, деньги играют некоторую роль. Однако я не могу отделаться от чувства, что здесь замешан его интерес к колдовству: глаза, вырезанный на теле символ… Вот только вычислить мотив не получается, и это не дает мне покоя. Зачем убивать из-за колдовства или чего-то еще, что случилось много веков назад?