Тайный дневник Лолиты - Ольга Володарская

– Вы считаете, что люди положения господина Саврасова наклоняются за упавшими салфетками? – не смогла сдержать насмешки Ксюша. – К тому же это обязанность официанта – поднимать то, что упало. Так что «мой» план убийства, товарищ майор, как-то уж слишком нелеп.

– У Саврасова очень длинные ноги, – бросил реплику следователь. – Ему трудно их пристроить, поэтому он постоянно заглядывает под стол. Салфетки могли не пригодиться.

– Чего вы от меня хотите? – устало спросила Ксюша. – Если чистосердечного признания, то не дождетесь. Я не причастна к смерти отчима.

Мужчины переглянулись. Что выражали их взгляды, Ксюша не разобрала. Она была отвратительным физиономистом.

– Вы знали женщину, что явилась на банкет без приглашения? – задал очередной вопрос следователь.

– Нет.

– Уверены?

– Да, конечно. Я первый раз ее увидела.

– Всем, с кем мы беседовали до вас, показалось, что Старикову был неприятен ее визит. Да и она не от души его поздравляла. Вы такого же мнения?

– Я была занята на кухне. Женщину видела лишь мельком, когда, заслышав шум, выглянула в зал. Как она его поздравляла, я не видела.

– Вы могли бы ее описать?

– Платок, очки. Лица не рассмотрела.

– Рост, комплекция?

– Рост средний. Комплекция вроде тоже. На ней было пончо, фигуры не рассмотришь.

– Возраст?

Ксюша пожала плечами.

Больше ее не терзали. Задали несколько «технических» вопросов, заставили расписаться в протоколе и отпустили. Однако ж Терминатор-Назаров не мог позволить ей так легко уйти. Когда Малова уже достигла двери и взялась за ручку, он окликнул ее:

– Ксения Борисовна, а как вы называли своего отчима?

– В смысле? – переспросила Ксюша, обернувшись.

– Папой или дядей Лешей?

– Алексеем Алексеевичем.

– Почему так официально? Ведь он женился на вашей матушке, когда вы были совсем ребенком.

– Мне было двенадцать. Уже не ребенок. Подросток, у которого имелся отец, пусть и покойный, а дядей Алексея Алексеевича язык не поворачивался называть.

– Что ж… Я удовлетворен ответом.

– Я могу идти?

– Можете. Но мы еще вас вызовем.

Ксюша кивнула и вышла.

Пройдя несколько шагов и завернув за угол, она остановилась и обессиленно опустилась на стоящий в коридоре стул. Ужасно хотелось пить. Ксюша вспомнила, что в сумке лежит бутылочка минералки. Она достала ее, открутила крышку. Вода с шипением выплеснулась наружу. После «извержения» в бутылке осталось чуть больше половины, и, чтобы утолить жажду, этого не хватило. К тому же минералка попала в сумку и промочила книгу, которую Ксюша взяла в библиотеке. Если страницы сморщатся, ее оштрафуют. Достав платок, Ксюша начала их протирать…

Когда у Маловой спрашивали, какое ее любимое литературное произведение, она затруднялась с ответом. Читать она любила и всегда находила время для этого. Ей нравились разные жанры, и трудно было выделить какое-то одно произведение. Но если бы кому-то пришло в голову поинтересоваться, существует ли книга, которую она ненавидит, Ксюша, не задумываясь, ответила бы: «Лолита» Набокова.

Она прочла ее в возрасте семнадцати лет и пришла в ужас. Как ТАКОЕ могут считать литературным шедевром? Ведь это же порнография, грязь, мерзость. Ксюше прочесть этот роман порекомендовала библиотекарша, сказала, гениальное произведение. Когда девушка сдавала книгу, не сдержала своего возмущения и высказала все, что думает, вслух. Библиотекарша спорила с ней. Говорила, что Ксюша поверхностно все воспринимает. Пыталась убедить ее в том, что это книга о любви, а не о похоти. Но Ксюша осталась при своем мнении. И решила для себя, что нет отвратительнее произведения, чем «Лолита».

Она росла очень робкой, стеснительной. Стихи на утренниках читала таким тихим голосом, что слов не разобрать. Сверстников избегала. Ни с кем дружбы не водила. А незнакомых взрослых и вовсе боялась. Даже гостей, пришедших к ним в дом. Забиралась под стол и наблюдала за ними оттуда. Родители недоумевали, почему их девочка такая дикая. Но ничего с этим поделать не могли.

Ксюша родилась в счастливой семье. Отец с матерью очень любили друг друга и редко ссорились. А если такое и случалось, то примирение наступало быстро. Ксюша так страдала, когда родители друг с другом не разговаривали, что они, дабы избавить ребенка от мучений, быстро шли на сближение. Когда Ксюша пошла в первый класс, мама родила ей братика. Такого же белобрысого, как она сама. Толстощекого. Хорошенького. То, что малыш умственно отсталый, не сразу стало ясно. А когда это выяснилось, между родителями начались ссоры. Отец настаивал на том, чтобы отдать сына в дом инвалидов, мама наотрез отказывалась. В итоге – больной мальчик остался в семье. А вот папа ушел. Не сразу, через три года. Сначала просто домой возвращаться не спешил, потом сильно задерживаться стал, затем через раз приходил ночевать. А когда встретил женщину, к которой можно было переехать насовсем, ушел из семьи.

Родители развелись. Отец собрался вновь жениться. Но сначала решил заработать на квартиру. Отправился в Чечню и погиб спустя два месяца.

Мама сразу все ему простила и оплакивала не как бывшего, а настоящего супруга. Всем говорила, что овдовела. И сорок дней носила черный платок на голове.

Ксюша тоже страдала. Ведь она так надеялась на то, что папа одумается и вернется к ним. И еще не представляла, как они будут жить без его помощи. Отец, хотя и ушел к другой женщине, постоянно приносил деньги или продукты. Помимо алиментов. А еще выполнял любые просьбы. Чинил подтекающие краны, прибивал гвозди, вытрясал половики на снегу и точил ножи. Ксюша иногда специально что-нибудь ломала, чтоб он пришел и отремонтировал. Она надеялась, что после этого он останется насовсем. Но отец, быстро сделав работу, убегал. Он не мог находиться рядом с сыном, который беспрестанно шумел: либо стучал по чему-нибудь, либо орал, либо плакал. Это сводило папу с ума!

Когда отец погиб, справляться со всем стало гораздо сложнее. Как Ксюша и предполагала, денег не хватало катастрофически. И хозяйство без мужчины приходило в упадок. И тогда Ксюша предложила маме выйти замуж. Та долго смеялась. А потом сказала, но уже с грустью: «Да кому я нужна? С двумя детьми, один из которых больной…»

Но, оказалось, нужна. Одному мужчине… Их соседу по подъезду. Его звали Алексеем. И он был значительно старше мамы. Ксюшина родительница всегда называла его по имени-отчеству – Алексеем Алексеевичем – и не воспринимала как мужчину. Да и он ее, как ей казалось, не рассматривал в качестве не то что будущей жены, но даже сексуального объекта. Сосед был закоренелым холостяком, однако женщины к нему похаживали. Ксюшина мама видела их, все были примерно одного типа: маленькие, худенькие, эдакие карманные собачки. Она же была дородной. Муж, худой и высокий, обожал ее сдобность. Называл «моей пышечкой».