Живая бомба - Фридрих Незнанский

— Каким образом?

— А вы не знаете? Давайте-ка я введу вас в курс дел, творившихся на заводе «Ракета».

— Почему на «Ракете», а не на вашем предприятии? Ведь, если верить поговорке, каждый кулик должен хвалить свое болото.

— Потому что… Потому что наши дела слишком запутанны, чтобы я мог прямо и безапелляционно рассказать вам о них. Говоря проще, наш случай не столь очевиден.

Алена скептически хмыкнула:

— Слабая отмазка. Попробуйте еще разок.

— Слабая, говорите? Ну хорошо. Тогда так: в нашем деле кулики предпочитают о своем болоте помалкивать.

— Опасаясь охотника?

Михайлов кивнул:

— Угу.

— Смотрите, когда подстрелят, чирикать будет поздно.

Михайлов отпил еще немного и широко, по-барски улыбнулся:

— Ничего, я рискну. Итак… Начнем с того, что с недавних пор завод стал для захватчиков лакомым куском. Судите сами — по итогам две тысячи второго года он стал вполне успешным предприятием — появились новые собственники, новый менеджмент. На сегодняшний день завод входит в число двухсот крупнейших промышленных предприятий России. Появились новые заказы, расширилась география международного сотрудничества. Зарплата более чем в два раза превышает среднюю зарплату по Серпухову. Предприятие стало крупнейшим налогоплательщиком года. Нет ничего удивительного в том, что захватчики решили прибрать его к рукам.

— Легко сказать — прибрать к рукам. А как?

На первый, непросвещенный взгляд схема сложная. Но если разобраться, все окажется довольно просто. Говоря языком журналистов, захват осуществляется олигархическими группами путем изъятия у законных собственников акций приватизируемых компаний.

Михайлов взял маслину, бросил в рот и продолжил:

— Дело, милая Алена Борисовна, было так. Некий гражданин Самохвалов обратился с иском, оспаривающим факт приватизации. Он заявил, что владелец контрольного пакета акций Сергей Бойко якобы нарушил взятые на себя в момент приватизации инвестиционные обязательства.

Михайлов отпил коньяка и вновь запустил пальцы в вазочку с маслинами. Алена сердито нахмурилась:

— Дальше, Антон Антонович! Не томите!

Однако Михайлов съел маслину, выплюнул косточку в салфетку и лишь затем продолжил:

— Судью Елену Перекрест, рассматривающую этот иск, заранее заинтересовали в «нужном» решении. Вместе с исковым заявлением «знающие люди» передали ей толстый конверт с десятью тысячами американских долларов. Далее — Елена Перекрест направила ответчикам пустые конверты, а конверты эти вручались под расписку ответчиков. Считалось, что ответчик о слушании дела извещен.

— Каков был дальнейший план захватчиков?

— Как только такой суд принимает решение о незаконности приватизации, на принадлежащие хозяину предприятия акции накладывается арест. И предприятия тут же продаются некой структуре, связанной с компанией-захватчиком. Далее эта структура перепродает пакет уже непосредственно компании-захватчику. И эта компания как бы становится «добросовестным приобретателем». И вот что удивительно: настоящий владелец предприятия может вообще быть не в курсе происходящего. Все всплывает, лишь когда акции уплывают к захватчику. Сергей Бойко воспрепятствовал захвату предприятия. А он был сильным бойцом.

— Думаете, за это его и убили?

Михайлов усмехнулся:

— Не знаю, моя милая. Может, за это, а может — за то. Строить версии — это ваша работа. Я лишь высказал вам свое мнение и представление обо всех этих неприятнейших событиях.

Алена задумчиво наморщила переносицу.

— Кто же его убил? — тихо, рассуждая сама с собой, проговорила она.

— Опять двадцать пять! — воскликнул Михайлов. — Откуда ж мне знать? Знал бы — сам бы к вам пришел, не дожидаясь вызова!

На следующее утро Камельков первым явился на работу. Сказать по правде, в эту ночь он почти не спал. Презрение к себе боролось в его хрупкой, молодой душе с ненавистью к Гамову.

В час ночи Камельков лег спать, но уже в три часа вскочил с кровати и принялся расхаживать по комнате, лелея в душе кровавые планы по избиению подлеца Гамова. Бой будет честным! — сразу же решил для себя Камельков. Никаких нападений сзади! Никаких отвлекающих маневров! А что касается служебного положения, то на время боя удостоверение свое Камельков уберет куда подальше. Бой будет на равных — двое мужчин выясняют между собой отношения, все остальное потом.

Немного успокоившись, Михаил снова лег в постель. Но тут вдруг ему в голову полезли упаднические мысли. «А ведь Гамов бывший чемпион России, — думал Камельков. — К тому же каратист. И потом, мы с ним явно в разных категориях, пожалуй, он килограммов на пятнадцать тяжелее меня. Ну ничего. Зато на моей стороне правда».

Успокоенный этой мыслью, Михаил задремал. Но тут ему приснилось, будто Грязнов стоит у его кровати и говорит:

— Что же ты, Камельков, позоришь меня, позоришь органы… Теперь бандиты будут думать, что все следователи идиоты. Ну разве это хорошо, а?

— Нет, Вячеслав Иванович, нехорошо, — честно ответил генералу Камельков. — Но я не виноват. Наводка была ложной.

— Наводка ложной, зато водка настоящей, — грустно сказал Грязнов. — Эх, Камельков, Камельков… В вытрезвителе тебе место, а не в органах.

— Вячеслав Иванович, но ведь я…

— Что — ты, Камельков? Ну что — ты? Хорошо еще, что пил не на казенные деньги, а то бы тебе предъявили обвинение в растрате! Бездельник ты, Камельков. Разгильдяй и алкоголик! Эх, куда только твоя мать смотрит…

Камелькову стало так стыдно, что он проснулся и не смог уснуть до самого утра.

Поремский и Алена Никитина вошли в кабинет вместе.

— Привет, Пинкертон! — поприветствовала Михаила Алена.

— Не Пинкертон, а надежда российской криминалистики! — поправил ее Поремский, пожимая руку Камелькову.

— Я бы сказала еще точнее: единственная надежда российской криминалистики! — продолжала сыпать соль на душевную рану Михаила Алена.

«Черт, неужели они уже обо всем знают? — с тоской подумал Камельков. — Вот так Грязнов. А еще слово давал».

— О! Кофе! — Алена схватила со стола чашку Камелькова и одним глотком ополовинила ее.

— Замечательно, — насупившись, сказал Камельков. — Как готовить, так никого нет, а как пить, так все тут как тут.

Поремский примирительно похлопал его ладонью по плечу:

— Ну-ну, Пинкертон, не злись. Ты что сегодня, не с той ноги поднялся?

— С той, — хмуро ответил Камельков.

— Тогда чего такой кислый? — подключилась к разговору Алена.