Великое княжество Литовское - Геннадий Левицкий

В последний год жизни Витовта борьба за корону литовскую – явная и тайная – разгорелась с неимоверной силой. Поляки отправили послание Папе Римскому, в котором самыми мрачными красками расписали последствия коронации Витовта и отделения Литвы от Польши: смысл его был в том, что католичество, которое успешно начало утверждаться в Княжестве Литовском и Русском, находится на краю гибели. Встревоженный папа запретил императору Сигизмунду отправлять корону Витовту, а последнему запретил ее принимать.

Упорства Витовту было не занимать – мы помним, с какой настойчивостью он ежегодно воевал Смоленск, пока не присоединил город к своим владениям. Действия папы и поляков лишь поставили два государства на грань войны. Витовт взял со своих бояр клятву верности на случай, если придется воевать с Польшей, и принялся укреплять замки. Был назначен день коронации Витовта на праздник Успения Богородицы. Однако корона от германского императора не успела прибыть к этому дню, и коронацию перенесли на праздник Рождества Богородицы. Были разосланы приглашения, в том числе его получил и великий князь Московский – внук Витовта.

В ответ поляки расставили по всему пограничью сторожевые отряды, чтобы не пропустить корону в Вильно. Им повезло: на границе Саксонии и Пруссии были захвачены послы от Сигизмунда, которые везли грамоты о присвоении Витовту королевского титула, а также известие, что корона движется следом. На охоту за ней отправились три польских рыцаря с отрядом воинов, поклявшиеся перехватить корону, хотя бы за ней пришлось отправиться на край света. И посольство Сигизмунда, видя невозможность добраться до двора Витовта, вернулось обратно вместе со злосчастной короной.

Весть об этом ужасно расстроила Витовта, он разболелся, однако надежда продолжала теплиться в старике – она уйдет только вместе с жизнью. Он понимал, что прибытие короны в Вильно зависит исключительно от поляков, и потому пригласил в гости польского короля. Зная своего слабовольного двоюродного брата, Витовт рассчитывал вырвать у него согласие на коронацию и пропуск недостающего для этого мероприятия реквизита.

Ягайло приехал; впрочем, польского короля менее всего волновала политика – он питал страсть к охоте, а в Литве располагались знакомые с юности великолепные охотничьи угодья. Польские вельможи также прекрасно знали слабохарактерность своего короля и настойчивость Витовта и потому приставили к Ягайле твердого, как кремень, все того же епископа Краковского.

Витовт принял польского короля со всеми полагающимися его особе почестями, но при этом, не переставая, просил у него согласия на коронацию. Ягайло был бы рад его дать, чтобы отвязаться от двоюродного брата и наконец отправиться на охоту, однако Збигнев Олесницкий не оставлял своего повелителя ни на мгновение.

Король намекнул Витовту, что надо сначала размягчить этот камень, имея в виду несговорчивого епископа, потому что без его согласия ничего не получится. Литовский князь предпринял массированную атаку на Олесницкого, используя в качестве оружия просьбы и подарки, «каких никто до сих пор не получал еще в Литве», но прелат не сдавался.

«Тогда Витовт прибегнул к угрозам, давая знать, что употребит все средства, рассыплет повсюду то самое золото, раздаст те самые дары, которые были приготовлены для Збигнева, чтобы лишить его краковской епископии. Но угрозы не испугали, а только ожесточили Збигнева, и Витовт должен был оставить всякую надежду преклонить его на свою сторону, а скоро тяжкая болезнь заставила его отложить все другие надежды. Витовт умер 27 октября 1430 года; главною причиною смерти полагают тяжкую скорбь о несбывшихся намерениях» (С. М. Соловьев).

Смерть Витовта обрадовала польских магнатов, но радость оказалась преждевременной. Объединения Польши и Литвы, какое было запланировано на Виленском сейме в 1401 году, не последовало.

Русская партия воспротивилась политике ополячивания и окатоличивания. После смерти Витовта часть вельмож Великого княжества Литовского избрала великим князем Свидригайло Ольгердовича, который покровительствовал православию. Свидригайло высказал недвусмысленное намерение отложиться от Польши и подкрепил его действиями. Его отряды принялись отвоевывать у союзницы отошедшие к ней южнорусские земли. Не было пощады и католическому духовенству, пленные поляки безжалостно уничтожались.

Заварушкой не преминул воспользоваться недобитый Тевтонский орден и заключил союз с мятежным литовским князем. В августе 1431 года рыцари вторглись на территорию Польши, чьи войска были заняты борьбой со Свидригайлом, и потому тевтонцы, не получая отпора, сожгли дотла 24 города и около 1000 деревень.

Однако часть литовского дворянства уже приняли католичество и не собирались терять льготы, гарантированные двумя государствами. Борьбу против Свидригайлы, опираясь на поддержку поляков, начал князь Сигизмунд Кейстутович. В 1434 году умирает Владислав-Ягайло. Поляки избрали королем его сына Владислава. Номинально он считался и правителем Литовского княжества, а в скором времени получил и венгерский престол. То был наивысший момент торжества литовской династии Ягеллонов, под скипетром Владислава находилась огромнейшая часть Европы.

Однако присутствия короля требовали три страны – Венгрия, Польша и Литва, а поскольку Владислав не мог разделиться на части, то он в очередной раз попытался заняться объединительной политикой. В Литву отправился брат короля – юный Казимир, но не в качестве великого князя, а в должности наместника польского короля. Литовцы приняли Казимира, но все равно сделали по‐своему, провозгласив его великим князем Литовским.

В 1444 году польско-венгерский король Владислав пал в битве с турками при Варне, но представители литовской династии Ягеллонов еще долго будут занимать троны европейских государств. Одно из знаковых для Европы событий красочно описано в предисловии к «Московии» австрийского посланника Сигизмунда Герберштейна:

«В разгар лета 1515 г., 22 июля, к собору Святого Стефана в центре Вены одна за другой подъезжали кареты. Лошади были украшены лентами, кареты усыпаны цветами. Через раскрытую дверь собора слышался орган. Горожане толпами сходились на просторную площадь перед высоким готическим храмом, но их оттесняла имперская стража. Был отдан строгий приказ следить, чтобы никакая случайность не помешала четко расписанному течению церемонии.

В этот день союз Габсбургов и Ягеллонов скреплялся двойными узами. Юному внуку Максимилиана предназначалась в жены Анна, двенадцатилетняя дочь чешского и венгерского короля Владислава II Ягелло, а наследник Владислава, его восьмилетний сын Людовик, обручался с внучкой императора Марией».

Смуты в Княжестве Литовском заставили его на некоторое время забыть о традиционном восточном сопернике, но и Москва не смогла воспользоваться неприятностями соседа – здесь также кипела жестокая борьба за княжеский стол.

Если в прежнее время Великое княжество Литовское стремилось объединить все русские земли, то в конце XV века ситуация изменилась. Значительно выросла мощь второй русской половины – восточной. Московские князья подавили сепаратистские тенденции внутри государства, на всякий случай уничтожили представителей древних влиятельных родов и ликвидировали остатки феодальной демократии в виде веча. Теперь руки были развязаны для активной внешней политики.