Великий и Ужасный-3 - Евгений Адгурович Капба

розетки у нас в каждом фонарном столбе, можете подключаться. Заодно фургон зарядите.

— А вот за это спасибо! — удивился-обрадовался я. — А что там по деньгам кстати? Сколько я должен буду за…

— Пять процентов с выручки — нормально? — спросил Хамзат. — Закончится меорприятие — рассчитаемся.

Какой, однако, хороший парень! Или подозрительный?

* * *

Движуха тут была знатная. Эдакий опен-эйр с местным колоритом. Музыка Тверди мне в принципе нравилась — меньше басов, меньше электроники, больше инструментала и фолковых мотивов. Вроде и фанеры почти не было — пели в живую. Тут вообще предпочитали настоящих певцов и музыкантов всякой-разной аппаратуре и диджеям. Я-то в "Орде" этот момент упустил, у меня колонки играли… Надо будет переговорить с парнями — может кто умеет лабать на инструментах?

На сцене под навесом герлз-бэнд местного разлива при помощи трех очень больших барабанов, обычной ударной установки, двух электрогитар, двух скрипок, потрясающего вокала, миленьких мордашек и откровенных нарядов выносили публику напрочь. Это по звучанию напоминало какую-то то ли цыганщину, то ли балканщину — очень и очень забойную. Народ отплясывал так, что горело мертвое. В основном, конечно, люди. Судя по всему — средний класс, из менеджеров, бизнесменчиков, начальников средней руки и их присных.

Хамзат не врал — "наши" тоже были. Настолько, насколько урук мог назвать кхазадов "нашими". Отец семейства — почтенный светлобородый гном с унизанными золотыми перстнями пальцами, его супруга — дебелая тетка, не растерявшая присущей женщинам этой расы своеобразной симпатичности куча дочек годиков примерно от четырнадцати до двадцати — светленьких, с косичками, фигуристых, смешливых, конопатых. Если добавить сюда совсем несвойственные кхазадкам в обычной жизни пляжные наряды в виде всех этих полупрозрачных пончо и парео… Нет, ну определенно — не был бы я весь такой влюбленный в одну обаятельную и привлекательную эльфийку — подкатил бы к какой-нибудь из них с репликой в стиле "вашей маме зять не нужен?" И скорее всего, получил бы ногой в пузо от их папаши. Хотя пока что он держался в целом дружелюбно, настороженно.

— А-хм, хуетак! — вежливо поздоровался кхазад. — Вы тут эту… Крутите? С мясом? Жарите?

— Крутим! — кивнул я, улыбаясь. — Жарим!

Хуетак — это добрый вечер, если что.

— Так дайте мне… — он оглянулся на свое пританцовывающее семейство и принялся загибать пальцы: — Пять, восемь… Апчхиццать! Эдцать штук вашей этой крученой… С бараниной!

— Будьте здоровы! Восемнадцать? — я попытался пересчитать девчуль по головам, но "апчхиццать" никак не получалось.

— Одиннадцать! Им по штуке, и мне — пять! — уточнил он.

— Несколько минут и всё будет! Кузя, ититьска сила, где лаваши? Почему я не вижу лавашей прямо тут перед моим носом? Работаем, работаем! — вообще-то я был даже рад, что гоблин всё-таки навязался мне в попутчики. Определенно — с ним было веселее.

После семейки гномов торговля пошла буйно. Очередь не заканчивалась, видимо — такие дикие танцы на морском песочке требовали значительных энергозатрат. Так что дяди и тети с обгорелыми лицами, шматочками облезшей кожи на шеях и плечах и алкогольным светом в ошалевших от отпуска очах оккупировали подходы к фудтраку очень плотно. Молодые-красивые И что самое главное — многие фоткались на фоне Белой Длани, с кофе и шаурмой в руках и с моей рожей в качестве бонуса. И, кстати, Скороходов, который сейчас бацал какой-то медляк на сцене, проникновенно перебирая струны гитары, под аккомпанемент скрипки и ударных.

— …чтобы ты заплакала… — послышалось мне, и я вздрогнул.

Это что, я выбрался из песочницы сервитута и привет? Добро пожаловать в большой мир где попаданцы уже спели все песни Высоцкого, добрались до Вакуленко и изобрели промежуточный патрон? А можно мне обратно в Хтонь? Но нет, всё-таки это была другая песня, и рифма там тоже была другая к слову "заплакала", не "одинаково", а " душу наголо" — тоже хрен пойми что, в общем-то, но теперь по крайней мере можно было надеяться, что командирскую башенку на танке тут изобрели всё-таки без переселения душ пенсионеров-спецназовцев с алкогольной зависимостью.

Отдыхающие гудели до самой полуночи, потом стали потихоньку расходиться. Некоторые разошлись настолько, что их потянуло на приключения, и какие-то мужчины среднего возраста и обрюзгшей наружности ощутили себя защитниками людской расы, и захотели мне предъявить "за Биляр", что бы там в виду не имелось. Но у этих мужчин нашлись гораздо менее выпившие подруги, которые потащили их "в нумера", чем спасли меня от необходимости вылезать из фудтрака и показывать им всем кузькину мать.

Молодежь разбрелась по пляжу — чаще всего парами, докручивать курортные романы до их логического завершения, те, кто постарше — перемещались в бар внутри пансионата. Демьян тоже куда-то свинтил, вместе с одной из знойных барабанщиц из герлз-бенда, но я не особенно был к нему привязан, если решит остатся — ну и пофиг, я на этот самый Карасун, который вроде как в районе знакомого мне Краснодара располагается, и без волосатого барда съезжу. В рамках путешествия на Байкал он можно сказать по пути. А Тиль этот Бернес мне весьма интересен. Любопытно мне с попаданцем от музыки пообщаться. Они всяко приятнее попаданцев от военщины или прогрессорства… Да и ему шаурмой закусить и поностальгировать о вонючих подземных переходах и шумных вещевых рынках занятно будет.

Хотя тут и с вонючими переходами, и с вещевыми рынками нормально обстояло, по всей видимости. По крайней мере группа товарищей, которые приближались к фудтраку, стараясь держаться в тени деревьев, были бы явно там на своем месте. Они думали, я их не вижу. Тенью решили черного урука сбить с толку! Как там пел великий и вечно живой? "Все они в кожаных куртках, все небольшого роста…" Только я не солдат, я урук, и пройти мимо меня уже им будет очень непросто.

Их было шестеро, и они явно думали, что занимаются крышеванием. По крайней мере к мороженщице, ребятам на автокофейне, бармену из бунгало и толстой тетке со сладкой ватой они подходили вполне по-хозяйски. И те звенели монетой с грустными лицами. Но я-то на хрену их вертел! И лом поближе пододвинул.

Братки — братками, но драить столешницу от жира и соусов было нужно. Кузя со страдальческим выражением лица мыл кухонную утварь: посуду, ножи и прочее. Я расторговался неплохо, и Хамзат получил бы приличную мзду, но если эти типы попробуют…

— Тук-тук! — произнес прокуренный голос. — Хозяйка, как