Иная тень - Андрей Мартьянов

Военных, как это ни странно, было очень мало. Четверо абсолютно незнакомых Маше солдат из подразделения «Грифон» во главе с сержантом – кажется, его фамилия Ратников – да еще четверо немцев из «Фальке» вместе с обер-лейтенантом Эккартом. Союзники отлично говорят на русском – каждый. Вспомнив, что на «Патне» солдат было почти в три раза больше, Ельцова слегка забеспокоилась и решила потом прояснить этот вопрос у Казакова.

Итого шестнадцать человек и биоробот. Маловато…

– Мария Дмитриевна, вы что, заснули с открытыми глазами? – Андроид подтолкнул Машу, взял ее за локоть и быстро повел к выходу вслед за остальными.

Казаков громогласно поторапливал:

– Быстрее! Где доктор Гильгоф, черт бы его побрал? Вениамин Борисович, что вы канителитесь, как старая дева на могиле своей болонки? Маша, давайте за мной! Резвее!

– А куда спешим? – задала вполне резонный вопрос госпожа консультант. – Вы же ничего не объясняете!

Вышли через шлюз, прибывшую группу никто не встречал. По приказу лейтенанта свернули налево, в абсолютно пустынный, покрытый металлической обшивкой коридор с холодным голубоватым освещением. Казаков, возглавлявший небольшой отряд, топал вперед с видом человека, знающего все и обо всем. Вот он нырнул в уводящий куда-то в сторону узкий проход, над которым горела надпись «Порт-211», и вскоре наткнулся на закрытую многолепестковую дверь, более всего напоминавшую диафрагму старинного фотоаппарата. Ударил ладонью по красной клавише, засунул в щель свою личную карточку и, когда сигнал сменился на зеленый, стальные створки начали расползаться. За ними обнаружилась сложная система шлюзов и неширокий пластиковый трап, уходивший вниз, в полутьму. Казаков легко сбежал по ступенькам, фотоэлемент засек движение человека, и тотчас в квадратном провале разгорелся яркий, приятный глазу желтоватый свет ламп.

Когда остальные спустились, лейтенант продолжил командовать:

– Ратников со своими – направо! Обер-лейтенант Реммер – за ними! Госпожа Ельцова, господин Гильгоф и доктора следуют за мной.

Маша наконец сообразила, что сейчас они находятся внутри небольшого, но довольно комфортного на вид космического корабля неизвестной ей конструкции. Если на челноке «Меркурий», на котором Ельцовой привелось спускаться на LV-426, был длинный центральный коридор и по его сторонам располагались научные, грузовые и пассажирские отсеки, то здесь все было устроено несколько по-другому.

Проход, изредка прорезаемый эллиптическими иллюминаторами, тянулся вдоль правого борта, где-то впереди изгибался влево и, видимо, оканчивался в кабине пилотов. По левую руку имелось несколько раздвижных дверей-переборок – одна чуть позади стыковочного шлюза и две неподалеку от кабины. Казаков провел Машу, врачей, андроида и выглядевшего прирожденным скептиком Веню Гилъгофа к передней дверце.

– Сюда. – Он ткнул пальцем в кнопку, и створки бесшумно разъехались. – Здесь несколько тесно, зато…

Лейтенант обвел отсек площадью самое большее в тридцать квадратных метров таким жестом, будто показывал экскурсантам «Мону Лизу» в Лувре. Да, засмотреться стоило.

– Ого! – поднял бровь ученый из «Калуги-9». – Начальство, как погляжу, не скупится. Мило.

– Это все, что вы можете сказать? – притворно возмутился Казаков. – Признаюсь, его высокопревосходительство выделил нам небольшой корабль, однако по оснащению он превзойдет иной крейсер.

Маша застыла на пороге, раскрыв рот. Даже в Санкт-Петербургском Университете, прекрасно финансируемом и считающемся одним из самых богатых учебных заведений мира, о такой аппаратуре можно было только мечтать. Радиоуглеродный анализатор, к примеру, был размером не более ладони, электронный микроскоп напоминал небольшой сундучок, вместо обычной «скалы» в половину человеческого роста, компьютеры, судя по маркировкам, мощнейшие, способные за доли секунды обрабатывать триллионы бит информации… Не говоря уж об остальных полезных штуковинках, являющихся мечтой каждого человека, занимающегося серьезной наукой.

Очень компактно, исключительно надежно и невероятно дорого. Подобные удовольствия может позволить себе только могучая сила, за которой стоит не менее могучее государство. То есть адмирал Бибирев и его Контора.

– А что за стенкой? – деловито поинтересовалась Маша, указывая большим пальцем за спину, в сторону кормы.

– Гибернационный отсек, – пояснил лейтенант. – Пригодится. Лететь до Гаммы Феникса долго, вот и поспим. Еще дальше – оружейный склад, небольшая кают-компания и отсек, в котором находится десантный транспортер.

– Слышал я о таких кораблях, – закивал Гильгоф. – Вернее, не то чтобы слышал, а участвовал в их разработке. Их всего создано четыре штуки. Если не ошибаюсь, малый военно-исследовательский катер серии «Морана» с термоядерной двигательной установкой и максимальной дальностью действия в исследованных участках Лабиринта.

– Веня, – моментально влез медтехник, – и все-таки я хочу спросить – вы доктор каких наук?

– Всяких, – чарующе улыбнулся Гильгоф. – Господин Казаков, так я угадал или?..

– Угадали, – вздохнул лейтенант. – Она самая, «Морана». Прошу любить и жаловать. Название серии давали какие-то мрачные шутники, посему данный конкретный борт именуется вообще чудесно – «Триглав». Змей Горыныч, если по-научному. Вы располагайтесь…

Казаков исчез, позабыв закрыть дверь. Доктор Логинов и его верный медтехник Андрей Ильин мигом начали препираться из-за мест возле медицинского терминала (маленький, но роскошный реанимационный комплекс-автохирург на двоих пострадавших или больных), Гильгоф устремился к аппаратуре, будто к сонму любимых родственников, а Маша, поняв, что здесь пока делать нечего, отправилась прогуливаться по «Триглаву» и выяснять точное местоположение всех помещений.

Для начала она вышла в коридорчик и, свернув влево, добралась До головного отсека корабля.

Ух, как круто!

Два места пилотов, отдельный терминал штурмана, который сейчас был целиком и полностью оккупирован ушедшим в общение с разумной машиной Казаковым. Скромная, на первый взгляд, приборная панель – окажись тут специалист наподобие последнего капитана «Патны» Кристофера Хоупа, таковой пускал бы слюни от восторга. Какой, прежде всего, должна быть техника? Верно, простой! Потому что, как известно всем, сложная техника имеет крайне неприятное свойство портиться в самый ответственный момент и в том месте, которое труднее всего починить. Много лет назад люди пошли по ошибочному пути усложнения технологий и управления, но вовремя отказались… Здесь все просто: навигационные приборы, несколько радаров и сканеров, система ручного управления, основной терминал ИР корабля, отвечающего за жизнедеятельность аппаратуры, дублирующие комплексы, управляемый человеком штурман – и больше ничего, за исключением нескольких мелочей, не делающих погоды.

Собственно, с подобной механикой мог справиться и натасканный в компьютерных играх-симуляторах тинейджер. Единственно, он не сумел бы вести корабль в атмосфере и совершать некоторые особо сложные маневры (например, уклонения от астероидов-призраков, невидных на радаре и определителе массы постороннего объекта) – за этим до сих пор следит человек. Пусть машина во много совершеннее Homo sapiens, но превзойти венец творения во всем искусственному разуму пока не удалось.