Приманка для хищника - Сара Харви

Не хочу сказать, что я стала жирной, — невозможно за один месяц уничтожить последствия двух лет голодания, — но мне явно пора было завязывать с шоколадом.

К сожалению, отказаться от шоколада оказалось не легче, чем перестать дышать. Хотя я могу долго задерживать дыхание. Три дня я даже не нюхала какао, только торжество, которое я испытала, обуздав свои инстинкты, помогло мне продержаться. Но на четвертый день я уже

выла волком и начала поглядывать на детей со сладостями в руках — вдруг их оставят без присмотра?

Я не включала телевизор, боясь напороться на какую-нибудь рекламу с шоколадными реками.

Как бы там ни было, с помощью ведра крема, бочки масла для волос и нескольких ободряющих слов им удалось придать мне человеческий облик и натянуть на меня ослепительно белое и почти прозрачное платье «DKNY», раньше принадлежавшее Ники, ослепительно белое и почти прозрачное белье и пару великолепных босоножек от Джимми Чу на ремешках до колен. Ники подарила мне на удачу пару чудесных чулок, в которых было ужасно жарко. Мои выгоревшие на солнце волосы безжалостно скрутили в пучок на затылке, и я чувствовала себя так, словно сделала подтяжку лица.

— Что скажешь? — спросила Ник у Люси.

Он обошла меня кругом, как судья, оценивающий фаворита на выставке собак.

— Я похожа на какую-то девку, — пробормотала я.

— Гордон как раз таких и любит. — Люси одобрительно кивнула. — А, еще кое-что. — Она достала из сумочки флакон и надушила меня. — Его любимые, — пояснила она.

— Гадость какая!

Тяжелый цветочный запах защекотал ноздри, я постаралась не дышать.

— Знаю. — Люси, извиняясь, пожала плечами. — Но он от них с ума сходит.

Я совсем не хотела сводить Гордона с ума. Я вообще ничего не хотела. Тяжелые предчувствия сдавили мою грудь, как боа-констриктор. А может, просто платье слишком узкое?

Ники высадила меня недалеко от престижного итальянского ресторана, в котором я встречалась с Гордоном. Я опоздала на двадцать минут, и он уже ждал меня за столиком. Времени даром парень не терял, успел основательно подзаправиться — на столе стояла почти пустая бутылка мерло, а он уже флиртовал с официанткой, которая пришла пополнить запасы алкоголя.

Чувствуя себя ужасно неловко, я вошла в ресторан на своих высоченных каблуках. Мне хотелось сказать всем, кто потрясенно уставился на меня, что обычно я одеваюсь совсем по-другому. Можно объявить об этом в микрофон, если парень за роялем не будет против: «Кхе-кхе. Прошу прощения, леди и джентльмены, позвольте мне лишь сообщить вам, что я нормальное человеческое существо и ни в коем случае не считаю, что хорошо выгляжу в этом платье. Спасибо».

Зато Гордон был сражен. Стоило ему увидеть, как я осторожно пробираюсь к нашему столику, и официантка была забыта раз и навсегда.

Наверное, я выглядел а не так ужасно, как мне казалось. Не для Гордона, во всяком случае. Его язык практически вывалился изо рта, как ковровая дорожка, которую раскатывают перед августейшими особами. Будь он персонажем мультфильма, в его глазах зажглись бы символы доллара. Он явно решил, что на этот раз сорвал банк.

Я готова сдаться без боя.

Барби для извращенцев.

Гордон получил на вечер женщину-мечту.

Мама, помоги!

— Аннализа… — Слова стекали с его языка, как сироп с горячей вафли. — …Ты выглядишь абсолютно сногсшибательно! — Он пулей взвился со своего места и прижал мою руку к губам.

Мне нравится такое приветствие, но только правильно исполненное. Оно может быть интимным. нежным и очень чувственным. А может быть ужасно липким, как тот поцелуй, что запечатлел на моей перчатке мокрогубый. похотливый Гордон.

Мало того, я обратила внимание, что на его загорелой руке остался белый след от обручального кольца, предусмотрительно снятого.

Он сопроводил меня к месту, усадил и уставился мне в вырез платья, придвигая стул.

— Я так рад. что ты позвонила. Я знал, что так и будет.

Самодовольный ублюдок!

Я подавила желание проткнуть этот мыльный пузырь парой замечаний на тему его привлекательности (помои недельной давности в жаркую погоду) и его места в этом мире вообще и среди мужчин в частности.

Представление продолжалось. Щелкнув пальцами. он подозвал официантку и сделал заказ для нас обоих, даже не спросив о моих предпочтениях.

Плевать он хотел на всех вегетарианцев, вместе взятых. Тяжелый человек. Я подумала, что труднее всего будет переварить его. Заносчивый хам.

— Думаю, мы закажем бутылку шампанского, ты не против, Аннализа?

Как будто его волнует мое мнение. Я вспомнила, что должна флиртовать с ним, и сменила кислую мину на жеманную улыбку.

— Это будет чудесно. — Мне удалось глупо хихикнуть, и официантка бросила на меня злобный взгляд. Ах, я та-а-ак унижена.

Люси и Ники наказали мне держаться подальше от алкоголя и сохранять трезвость рассудка, но это сложно, если бокал наполняют после каждого глотка.

Наверное, он решил меня напоить. Если бы он знал, что я в любом случае железно пойду с ним домой, он бы так не старался.

Когда принесли закуски, он сказал, что сам почистит креветки, и стал класть их мне в рот, так что меня чуть не вырвало. Он, наверное, надеялся, что я возьму в рот его масляные пальцы и оближу их. Фу! Вместо этого я брала пишу брезгливо, как персидская кошка, и внимательно следила за тем, чтобы случайно не коснуться губами его рук.

Когда прибыли заказанные стейки, я уже ждала, что он разрежет мой на множество малюсеньких кусочков.

К мясу он заказал еще бутылку мерло и большую часть вылил мне в бокал. Слава богу, он не заметил, что я регулярно опрокидываю содержимое своего бокала в большой глиняный горшок с тропическим растением, который, на мое счастье, оказался в пределах досягаемости.

Я хотела бы напиться. Это помогло бы мне пережить вечер с Гордоном. Тот продолжал накачивать меня алкоголем и то и дело просил передать соль, заметив, что, когда я наклоняюсь вперед, в вырезе платья чуть-чуть виднеется грудь.

Я бы с удовольствием вышибла ему мозги. Вместо этого мне приходилось сидеть и мило улыбаться, словно я в восторге от его жалких ухаживаний и жадных взглядов.

Грязный мерзавец! Я надеялась, что вся эта дополнительная соль прикончит его на месте.

Когда он заказал один десерт и две ложки, я поняла, что попала в беду.

Я твердо заявила, что больше есть не хочу, и сидела, нервно прихлебывая кофе, пока он жрал мороженое, поминутно облизывая ложку и бросая на меня недвусмысленные взгляды поверх тарелки.

Принесли счет, он вытащил из кармана рулон банкнот и демонстративно отделил очень много двадцаток. Его мачизм хоть в чем-то сыграл мне на руку — он не ждал, что мы заплатим за ужин поровну, и это было хорошо, потому что, судя по всему, сумма, указанная в счете, на месяц обеспечила бы нас с Ники шоколадками и дешевым красным.