В постели с незнакомцем - Индия Грэй

— Вряд ли это уютное гнездышко для новобрачных, — вздохнул Джаспер, ухитрившись, как всегда, прочитать ее собственные мысли.

Надежда Софи на то, что они пробудут в Элнберге недолго, растаяла: Кит все больше погружался в связанные с поместьем проблемы. Ради него Софи готова была назвать Элнберг домом.

Чем ближе она подходила к замку, тем медленнее передвигала ноги. После яркого солнца оружейный зал показался ей склепом. Софи быстро прошла в кухню.

Это было огромное мрачное помещение с куполообразным потолком, куда свет попадал через ряд узких, высоко расположенных окон. Над колоссальным столом висела большая лампа в стиле тридцатых годов прошлого века. Как это не похоже на уютную светлую кухоньку, которую она представляла себе, когда говорила Джасперу, что хочет иметь свой дом!

Софи положила покупки на стол и отправилась искать вазу для хризантем. Дальше по коридору была комната, сверху донизу заставленная дорогим фарфором и хрусталем, но Софи не смела ничего там трогать. Поэтому она взяла простую стеклянную банку и наполнила ее водой.

В надежде сузить трещину между собой и Китом, она решила приготовить хороший обед и накрыть стол в столовой — впервые со дня их приезда в Элнберг.

В столовой, куда Софи отнесла банку с цветами, было почти темно: окна были закрыты ставнями и тяжелыми бархатными шторами. Ей очень хотелось отдернуть их и впустить в комнату свет, но она удержалась. Она допустила эту ошибку в первый приезд, когда хотела оживить мрачные комнаты, но Кит предупредил, что свет вреден картинам, и что викторианские шторы не выдержат постоянного задергивания и отдергивания.

Софи повернула выключатель, и гигантская люстра над столом ожила, как и бра над портретами. Она поставила цветы на стол и отступила на шаг. В деревенском магазинчике цветы казались крупными, но здесь, в огромной комнате при искусственном освещении, просто терялись.

Как она в Элнберге.

Глотая слезы, Софи подумала, что все ее усилия переделать тут что-то, почувствовать себя дома пропадают втуне. Какой смысл зажигать в холле ароматические свечи, если их аромат не способен перебить запах сырости? Какой смысл считать Элнберг своим, если прежние владельцы напоминают о себе на каждом шагу?

Она подняла голову и посмотрела на лица на портретах. Все они, казалось, смотрели на нее с осуждением. Кроме одного.

Этот портрет Софи заметила еще в свой первый приезд сюда шесть месяцев назад. Женщина в шелковом розовом платье, с розами в волосах. От прочих Фицроев ее отличали красота и игравшая на губах лукавая улыбка. Ральф говорил, что это была певичка из мюзик-холла. Она заворожила графа, и он женился на ней, хотя она была гораздо моложе его и отнюдь не дворянского происхождения.

— Я тоже, — вздохнула Софи и уже собралась уходить, когда ее внимание привлекло кое-что.

На левой руке женщины блестело кольцо. Она вздрогнула, словно к ней прикоснулись ледяные пальцы. Потом подняла руку, посмотрела на реальный опал и на нарисованный на портрете восемнадцатого века и вспомнила печальную историю. Тяжело больная графиня, беременная ребенком, которого считали незаконным, выбросилась из окна восточной башни.

Софи не знала, что имела в виду миссис Уотс, сказав, что опал — несчастливый камень. Но она знала двух леди Фицрой, которые носили это кольцо. Ни одна не задержалась в Элнберге надолго.

Рейнбоу верила в знамения, видела послания судьбы во всем — от чайных листьев до созвездий. Софи считала это еще одной странностью своей матери.

Но, выходя из столовой и выключая свет, она вдруг засомневалась.

— Траст был учрежден лет двадцать восемь назад. Я был одним из попечителей. Другими попечителями были в то время леди Фицрой, старший партнер юридической фирмы, услугами которой пользовался Лео…

Внимание Кита начало рассеиваться. В течение недели он целыми днями говорил по телефону с разными людьми, силясь понять юридическое и финансовое положение Элнберга. Все это было кошмарно сложно и безумно нудно, но, по крайней мере, у него появился предмет для размышлений помимо Софи и того факта, что он практически сломал ей жизнь.

Бывший адвокат Лео продолжал говорить. Кит тем временем заметил, что в библиотеке стало темнее. Огромное окно выходило на берег, и он увидел, что на юге собираются пурпурно-серые тучи.

— Нам стоило больших усилий подобрать такие формулировки, чтобы документ не мог быть истолкован юристами Ральфа Фицроя в его пользу…

Еще неделю назад берег был усыпан людьми. Семьи с детьми, пользующиеся последними днями каникул, деревенские подростки с радио и нелегальной бутылкой сидра… Теперь пляж был практически пуст. Только собака бежала по влажному песку да вдалеке, у самого моря, виднелся стройный женский силуэт. Порыв ветра разметал золотистые волосы женщины, прижал к ногам подол темно-зеленого платья.

Внутри Кита сверкнула молния желания, за ней тут же последовал гром вины и отчаяния. Кит любил Софи.

Надеть ей на палец проклятое кольцо — непростительная глупость.

Он имел возможность рассказать ей все, но не сделал этого, потому что знал: за признанием последует череда событий, которые он не сможет держать под контролем. Софи послала бы его к врачу. И если бы врач подтвердил опасения Кита, ему пришлось бы расстаться с ней.

Но он еще не был к этому готов. Он только что обрел Софи. Он хотел, чтобы счастье длилось как можно дольше.

Кит вытянул вперед руку. Онемение и покалывание в пальцах мучили его не так сильно с тех пор, как он приехал в Элнберг. Иногда они вовсе исчезали. Особенно когда он лежал в постели с Софи, лаская ее шелковистую кожу. Тогда он даже начинал надеяться, что все не так серьезно.

— Лорд Фицрой, вы меня слышите?

— Да. Извините. — Кит заставил себя переключить внимание на телефонного собеседника. — Будьте любезны, повторите.

— Поскольку траст был создан давно, налоги на него будут значительно снижены.

— Великолепная новость, — рассеянно пробормотал Кит.

Честно говоря, это была та самая новость, которую он мечтал услышать, ключ к обеспечению будущего Элнберга, однако все перевешивала потребность привести Софи в замок и подняться с ней в спальню.

— Отчасти это вышло случайно. Мы не знали, как долго проживет лорд Фицрой, и, откровенно говоря, не ожидали, что этот срок превысит семь лет. К счастью, он прожил гораздо дольше.

«Зависит от точки зрения», — подумал Кит, вспомнив фотохронику угасания Лео. Вслух он сухо произнес:

— Спасибо.

Ему не терпелось закончить разговор. Снаружи небо угрожающе потемнело. Ветер усилился. А у Софи нет плаща. Она промокнет.

Кит положил трубку и направился к черной лестнице. Внизу он взял один из висевших в прихожей плащей и вышел через восточную дверь. Извилистая тропинка вела через дюны к берегу. Облака надвигались с юга, как вражеская армия. Уже падали первые капли дождя.