Верная - Элис Хоффман

– Пабло Пикассо, – сказала Шелби, хватая конец собачьей цепи. – Пойдем, Пабло.

Шелби, согнувшись в три погибели, пролезла в обратном направлении сквозь дыру в заборе, таща за собой собаку – девушка ощутила ее вес на конце цепи. Как только они оказались по другую сторону забора, Шелби резко сорвалась с места. Собака побежала следом.

И вот они уже у дома Маравелль. Шелби завела пса во двор и согнулась, положив руки на колени, пытаясь восстановить дыхание.

Жасмин что-то услышала: она с шумом распахнула заднюю дверь, выглянула наружу, а потом выскочила из дома, держа Блинки на руках.

– О господи! Вы совсем с ума сошли! Как вы могли притащить это чудовище сюда?

Генерал Цо, лая, выскочил через открытую дверь.

– Держи его! – крикнула Шелби, опасаясь, как бы большая собака не набросилась на Генерала, но уже слишком поздно. Генерал, тявкая, побежал к пиренейской горной собаке – та наклонилась и обнюхала его. Генерал еще несколько раз выразительно гавкнул и, в свою очередь, поводил носом в сторону пришельца.

– Мама вас убьет, – сказала Жасмин.

– Она даже и не узнает. Прекрати пялиться на пса. Над ним издевались, поэтому у него такой вид.

Они вошли в дом.

– Я говорю вполне серьезно: она убьет вас, – повторила Жасмин тихо.

Шелби схватила миску и наполнила ее кормом. Пиренейская горная собака жадно проглотила корм в несколько приемов.

– Вы не боитесь, что собака набросится на Блинки? – спросила Жасмин.

– Она выглядит спокойной.

Жасмин выпустила Блинки. Большая собака отступила, а Блинки вылизал миску.

– Его зовут Пабло, – сказала Шелби.

– Думаю, вы самая сумасшедшая личность, которую я когда-либо встречала.

– Спасибо за комплимент.

– Я не хотела вас обидеть. – Жасмин внимательно посмотрела Шелби. – Полагаю, с волосами вы были бы симпатичнее.

* * *

На следующее утро Шелби пила кофе на кухне, когда в нее вошли Дориан и Тедди. Распорядок дня вступил в свою силу.

– Ни хрена себе! – воскликнул Тедди.

Он определенно принесет Маравелль массу хлопот в будущем. Шелби заметила по ухмылке на его лице, что этот мальчишка обречен притягивать неприятности.

Пабло белой горой возлежал на кухонном полу.

– Вы сделали это! – Дориан похлопал Шелби по спине.

Оба мальчика пренебрегли завтраком, хотя девушка приготовила в микроволновке вафли, которые им обычно полагались только по выходным.

– Он жив? – спросил Тедди.

– О да! Он съел большую миску корма и уже ходил во двор. Видели бы вы, какого размера у него какашки!

Шелби встала рано, чтобы вымыть собаку во дворе. Для этого потребовалось два ведра теплой воды и посудомоечное средство. Пабло все еще грязный, но без потеков крови на шерсти выглядел определенно лучше. Он был мокрый и неприятно пах прелой псиной. Пес проявил завидное терпение, когда Шелби мыла его. Это большой, но послушный зверь. «Пабло, – спросила его Шелби, когда вытирала полотенцем, – откуда у тебя такое доброе сердце?»

– Наша мама ненавидит собак. Она говорит, что от них уйма шерсти, – сказал Тедди, надкусывая вафлю. – И они срут повсюду. – Он посмотрел на Шелби, проверяя, не вывел ли ее из себя своей грубостью. Девушка никак не отреагировала. Тедди пожал плечами и высказал запоздалую догадку: – Так это и есть чудовище?

Наступил заключительный полный день Шелби с детьми. Завтра должна была вернуться Маравелль. Шелби добавила по шесть печений и по баночке с апельсиновой содовой водой в каждый школьный завтрак, хотя ей было предписано ограничиться коробочками с соком.

Жасмин вышла из ванной, уже одетая для школы. Она накрасила губы светло-красной помадой, но глаза черным не подвела. Шелби предположила, что это своего рода ничья в их споре.

Девочка схватила вафлю и вышла из дома.

– Возвращайся сразу же после школы, – попросила ее Шелби.

– Да, да. До свидания. Пока, Пабло, – добавила она.

– Я люблю Пабло, – сказал Дориан, забирая свой завтрак со стола.

– Это тип сильного, молчаливого зверя, – заметила Шелби.

Дориан крепко обнял девушку, едва не расстегнув ее халат.

– Спасибо, что привели его в порядок. Он теперь отлично выглядит.

* * *

Шелби решила встретить автобус после школы. Она не хотела, чтобы возникла какая-то неразбериха и опять куда-то запропастился ребенок в ее последний день в Куинсе. Шелби зашла в закусочную, чтобы купить кофе с молоком и пакетик чипсов.

– Привет! – сказал ей продавец, с которым она разговаривала накануне. – Полагаю, ты не слоняешься без дела.

– Не знаю, что ты имеешь в виду.

Шелби купила кофе навынос и накрыла его крышечкой. Но когда она залезла в карман джинсов, чтобы достать деньги, продавец остановил ее.

– Кофе за мной. Благодаря тебе я сэкономил целое состояние на черствых булочках. Приходилось давать ему по две-три штуки каждый день. Ты сделала хорошее дело.

Шелби пожала продавцу руку и вышла из закусочной. Хорошо, что она уезжает: слишком здесь примелькалась. Но сегодня она собиралась просто порадоваться тому, что спасла кого-то. На другой стороне улицы кто-то успел залатать дыру в заборе. Трудно было даже заметить, что здесь было повреждение, разве что ограда покрашена теперь в зеленый цвет.

Когда Шелби увидела детей, выходящих из автобуса, она подняла обе руки над головой и помахала им. И в этот момент, стоя на углу улицы в Куинсе, глядя, как трое ребятишек бегут к ней, она подумала, что находится именно там, где хочет быть.

Сью Ричмонд собиралась приехать с визитом, и с этим ничего нельзя было поделать. Шелби держала мать подальше от их квартиры, пока это было возможно, выдумывая все новые и новые оправдания. Шелби опасалась, что мать придет в ужас от их жилищных условий, но на этот раз Сью не пожелала смириться с отказом, потому что хотела отпраздновать двадцать первую годовщину со дня рождения дочери.

Если бы не мать, Шелби, несомненно, проигнорировала бы эту дату. Целую неделю она готовилась к визиту Сью, наводя чистоту как одержимая. Но даже после подметания, влажной уборки, яростной атаки на крошечную ванную, их жилище по-прежнему выглядело ужасно.

– Твоя мать приезжает, чтобы увидеть тебя, а не квартиру, – сказал Бен.

Он хотел бы пообедать вместе с ними, но в день приезда Сью работал в клинике училища в пригороде. Бен стоял и счищал шерсть Пабло со своих широких черных брюк. Бен не особо жаловал большую пиренейскую собаку: причина этого, помимо выпадения шерсти, – высокая стоимость ее питания. Манера пса развалиться на диване тоже его раздражала.